- Начинайте с плохой, - я удивился, что голос в принципе прозвучал как обычно. Даже обыденно. Словно не так долго я и молчал. Не пришлось даже прокашливаться.
- У вас сотрясение мозга, - проговорил доктор также обыденно. - И как следствие травмы - кровоизлияние в область глазных яблок, отслоение сетчатки, нарушение сосудистой оболочки и повреждение зрительного нерва.
- Я ослеп? - конечно, я спросил с надеждой, что он скажет: нет! Конечно, нет! И затаил дыхание, стараясь не подать вида, что другого ответа я не жду, не выдержу, не приемлю.
Но он молчал. Потом прочистил горло, хотя вот сейчас это точно было лишнее и звучало подозрительно. И только потом, когда я уже едва сдерживал проклятья, которыми хотел разразиться, если он ещё раз кашлянет, доктор не произнёс, изрёк:
- Процесс восстановления медленный, Леонид Юрьевич. И потребует от вас больших усилий и дисциплины.
- Твою мать, я буду видеть? - снова дёрнулся я. И снова получил ободряющее похлопывание по руке.
- При благоприятном исходе. С божьей помощью.
- Док, - не выдержал я. И, схватив его бездушную руку, сжал так, что кости хрустнули. - Я. Буду? Видеть?
- Будет ясно не раньше, чем через месяц-два, - пытался вырваться из моих тисков доктор. - Если всё пойдёт хорошо. Если вы будете соблюдать все рекомендации.
Но, разжав пальцы, его равнодушному голосу палача я уже не внимал. Месяц? Два?!
Я слышал, как ресницы на подрагивающих веках шуршат о повязку. Чувствовал, как в оба глаза словно налили свинца - такая тяжесть. И пытался осознать, постичь, объять воспалённым мозгом всю глубину сказанного... и не мог. Не мог себе представить, что один день, не то что месяц или два я не смогу ничего видеть. Я же визуал. Закостенелый. Стопроцентный. Я даже собственный текст воспринимаю только на глаз. Я должен видеть, что пишу, видеть, что читаю. Каждую запятую, пробел, красную строку.
И эта была первая мысль - о работе. Да что там о работе, я по сути своей, по состоянию души прежде всего писатель. И только потом я подумал, что ведь не то что писáть, я теперь даже пúсать, то есть в унитаз струёй попасть не смогу.
Нет, я не мог представить, как буду жить без глаз. И мозг, так и не переварив эту информацию, забуксовал, замешкался, виновато смутился и послушно отключился. В тщетной надежде проснуться нормальным. Надеюсь, с твёрдым намерением всё исправить.