Муасси вздыхал и сокрушался. Воспользовавшись
ситуацией, поваренок потихоньку боком приблизился к полке с
припасами и, быстро засунув ловкую руку под тряпицу, прикрывающую
корзинку, стащил печенье.
Гийом с невозмутимым спокойствием относился к
стенаниям Муасси, будто сам был сеньором. Испокон веков служивший
графу и в прошлом сопровождавший его во всех военных кампаниях,
седовласый и постаревший, не утративший, однако, выправки и
дисциплинированности, Гийом значился у графа на особом счету. Он
отличался спокойным и рассудительным нравом. Стратег и умелый
распорядитель, он поддерживал в замке порядок, как в боевом лагере,
где вольности, неряшливость и безделье неуместны. И слуги, и воины
- все подчинялись ему, как самому господину.
Наконец Луиза решилась и заглянула на кухню. Слава
всем святым! Гийом стоял к ней спиной. Спешно проскользнув мимо,
она как тень понеслась дальше.
Муасси набрал было в легкие побольше воздуха для
очередной партии стенаний, но встретился с Гийомом взглядом и
понял, что представление пора заканчивать. Удрученно вздохнув, он
напустил на себя строгий вид. И вскоре работа закипела вместе с
бульонами и соусами.
А возле графских конюшен, сломя голову и путаясь под
ногами у конюхов по разбросанной соломе, носились куры,
присоединяясь к всеобщему движению, охватившему старый замок. За
курами с растрепанными волосами, выбившимися из-под чепца, гонялась
кухарка, рассылая страшные проклятья в адрес всех кур вместе и
каждой из них в отдельности. Конюхи, задавая корму коням, наблюдали
эту сцену и зубоскалили, щетиня бороды.
Луиза, запыхавшись, влетела внутрь. Выдраенная не
хуже господских покоев, большая и просторная, конюшня пахла свежим
сеном и лошадьми.
– Оседлай мне Ральфа, - приказала Луиза первому
попавшемуся конюху. - Живо!
Тот побежал за седлом и уздечкой, а Луиза помчалась к
стойлу Ральфа.
Гордость Арманьяков - изящные иноходцы, северные
тяжеловесы и даже арабские скакуны, окунув морды в кормушки,
сосредоточенно хрустели овсом. Завидев молодую хозяйку, они
отрывались от кормежки, пытаясь дотянуться и ухватить ее за рукав
своими мягкими, словно бархатными губами. Луиза поглаживала
шелковистые блестящие гривы и нежно разговаривала с лошадьми. Они
поводили ушами, принюхивались, изгибая ноздри, ржали и глядели на
нее влажными большими глазами.