Художник из Замухрайска Сергей Пятиалтынный впервые за свою творческую жизнь рисовал на своей жене.
Минуту назад был сделан последний мазок, и теперь Пятиалтынный стоял, замерев, на расстоянии пяти шагов от Виолетты, и внутренний восторг, готовый вот-вот вырваться наружу вулканом страсти, переполнял художника. На спине жены, крутых ее ягодицах, бедрах, словно языки пламени, полыхали чудесно выписанные огненно-красные лилии. Плавные линии лепестков и тычинок, нежно-зелёных стеблей и остроконечных листьев гениально гармонировали с нежными изгибами молодого статного тела Виолетты, делая всю композицию единым и неразделимым целым. Виолетта стояла неподвижно, чуть дыша, на фоне задернутой серой бархатной портьеры мастерской. Ее обесцвеченные волосы были собраны на затылке в круглую шишку и заколоты шпилькой. Минут пять в мастерской стояла торжественная тишина.
– Ну как, любимый? – Виолетта наконец осмелилась чуть повернуть голову.
– Чудесно! Невыразимо! – встрепенулся от полузабытья Сергей. – Право, я не ожидал… не ожидал такого результата…
– Ну, что ты! Ты у меня такой талантливый! – расцвела в улыбке жена. – Мне не терпится посмотреть!
Она, было, подалась всем телом в сторону большого овального настенного зеркала, но Сергей остановил ее:
– Нет, нет! Не двигайся! Вдруг что-нибудь испортится! Подожди немного!
Сергей внес из соседней комнаты заранее подготовленный трёхногий штатив, на котором чернел массивный фотоаппарат.