Шаги замерли у двери в квартиру. Слышалось громкое хриплое дыхание. Потом – звук ключа в замке.
Смит напрягся. Дверь с грохотом распахнулась.
Софи стояла, покачиваясь в тусклом свете, падающем из коридора. Одежда разорвана и в грязи, словно она валялась в канаве.
Смит бросился к ней.
– Софи!..
Софи ввалилась в квартиру, он едва успел подхватить ее, прежде чем она рухнула на пол. Она задыхалась, судорожно ловила ртом воздух. Лицо горело.
Вот взгляд ее темных глаз сфокусировался на нем, она пыталась улыбнуться.
– Ты… вернулся, милый… Где… где ты был?
– Прости, Софи! Пришлось задержаться на день. Я хотел…
Она подняла руку, делая ему знак замолчать. И лихорадочно зашептала:
– Лаборатория… там, в лаборатории… кто-то… ударил.
И потеряла сознание. Он подхватил ее на руки. Кожа казалась липкой на ощупь. На щеках горели два ярко-красных пятна. Ее красивое лицо исказилось от боли. Она больна, тяжело больна. Что же с ней случилось? Это не усталость, это что-то совсем другое…
– Софи? Софи! О, боже ты мой! Софи!
Ответа не было.
Насмерть перепуганному Смиту пришлось вспомнить свои медицинские навыки. Ведь он врач, черт побери! Он знает, что делать, должен знать. Он положил Софи на диван, схватил телефон и набрал номер 911, одновременно нащупывая у нее пульс и прислушиваясь к дыханию. Пульс был слабый и частый. Дыхание затрудненное. Она вся горит, у нее высокая температура. Симптомы острого респираторного заболевания плюс сильный жар и лихорадка.
Он заорал в трубку:
– Острое респираторное!.. Доктор Джонатан Смит, черт бы вас всех побрал! Выезжайте! Живо!
Фургон без опознавательных знаков был почти невидим в тени деревьев на улице возле дома Софи Рассел. Тусклый уличный фонарь отбрасывал совсем мало света, обеспечивая засевшим в фургоне людям необходимое – темноту и камуфляж. Зато находившийся там Билл Гриффин прекрасно видел, как подкатила, мерцая сине-красной мигалкой, машина «Скорой» и притормозила у входа в трехэтажный дом.
Сидевший за рулем Надаль аль-Хассан повернул к нему узкое и темное серповидное лицо.
– Доктор Рассел была просто не в состоянии выйти из лаборатории одна. И уж тем более добраться до дома.
– Однако ей удалось и то и другое, – заметил Гриффин. Круглое его лицо оставалось невозмутимым. Каштановые волосы, падающие на лоб, казались в темноте черными. Широкие плечи и мускулистое тело расслаблены. Теперь это был словно другой человек, куда более холодный и жесткий, чем тот, с которым всего несколько часов тому назад встречался в парке Рок-Крик его старый друг и товарищ Джонатан Смит.