Два месяца лежал на полном скелетном вытяжении. Товарищи по госпиталю уже радовались за него. Вот поправишься, говорили, на фронт тебя не пустят, поедешь домой, станешь хозяйствовать на земле, к мирной жизни приставать…
А когда Уралов бросил костыли и уже ходил с палочкой, приехал из части его друг Петр Кузнецов, ведомый Уралова, со слезами на глазах стал рассказывать, что прибыли в часть «грачи», не обученные молодые летчики и что Петру придется теперь летать с ними. А это верная погибель.
И Василий решил бежать на фронт в свою часть. Петр достал одежду, а Василий спустился ночью по простыням со второго этажа, и они нарезали в свою часть.
…Немного погодя к летчикам прибыл тыловой генерал с проверкой. Летчики выстроились на летном поле, а генерал стал обходить строй. Заметил Уралова с палкой, поднял скандал.
Командир полка вступился за Уралова:
– Товарищ, генерал! Вы на это не обращайте внимания, он немного не долечился, но он скоро бросит палку. Бросит. За то он летает хорошо. Хотите взглянуть?
И Уралов устроил показательное выступление. Самолет резко вырулил на взлетную посадку, стремительно оторвался от земли и пошел закладывать фигуры высшего пилотажа так, что у начальства быстро закружились головы.
Уралову приказали вернуться на аэродром.
– Вот, грачи, – восхищенно сказал генерал, – учитесь летать так, как летает Василий Уралов!
…Война катилась на Запад. Уже давно в воздухе было превосходство Советской Армии, но каждый день война забирала все новые жертвы и среди летчиков.
А летали каждый день. И каждый раз перед вылетом комиссар экадрильи зачитывал перед летчиками приказ Главнокомандующего за номером 227. Знаменитый приказ Сталина «Ни шагу назад!»
И вот однажды Уралова словно бес подтолкнул в ребро. Когда комиссар в очередной раз стал зачитывать приказ, он не выходя из строя с усмешкой сказал: «Приказы читать – не приказы выполнять!» Эта бравада стоила ему дорого.
К вечеру он был уже в особом отделе, из лап которого вызволить человека было практически не возможно.
Но все же Уралов был любимцем. Ему благоволили и командир, и начальник штаба полка. Чтобы их любимца не расстреляли, они разжаловали его из капитанов до сержанта задним числом и передали в запасной полк.
Допросы шли день и ночь. Уралова пытались обвинить в пособничестве врагу. Сменилось четыре следователя, а четвертый доверительно уговаривал: