От этого добавления хозяин почему-то содрогнулся, старательно закивал и, вновь удалившись под прикрытие стойки, принялся протирать ее влажной тряпкой, стараясь не глядеть в сторону Викерса.
Когда мне стало невмоготу сидеть неподвижно, я незаметно вылил содержимое моего стакана на пол и больным голосом потребовал еще джину и пару кусков хлеба.
– За хлеб еще полпенни, – откликнулся Холт, не сделав ни шагу в мою сторону.
Я, шатаясь, добрел до стойки, бросил трактирщику мелкие монеты, взял спиртное, два тонких куска черствого хлеба и с невнятным бормотанием направился к своему месту. Но хлеб я откусил действительно с удовольствием. Любой должен был увидеть, что я проголодался и ем с жадностью.
– И это весь ваш ужин, добрый человек? – обратился ко мне Викерс, не поднимаясь из-за стола.
Я не ответил, только еще больше ссутулился и продолжал жевать.
– Я к вам обращаюсь, приятель, – сказал Викерс более веско и посмотрел на меня так, словно хотел проникнуть взглядом прямо в мой мозг.
– Ко мне, сэр? – переспросил я, повернувшись. Выдержать его взгляд оказалось не так уж легко.
– Да, да! – Он подкрепил свои слова властным взмахом руки. – Прошу, уделите мне несколько минут.
– Конечно, с удовольствием, – поспешно ответил я услужливым тоном, хотя мне была ненавистна даже мысль о том, чтобы оказать ему хоть какую-нибудь услугу.
Похоже, что моя реакция понравилась мистеру Викерсу. Он холодно улыбнулся и указал на скамью, стоявшую рядом с его стулом.
– Садитесь. Не припомню, чтобы я прежде встречал вас здесь, сэр.
– Наверно, потому, что я только сегодня приехал, – ответил я заискивающим тоном.
– Конечно, дружище, вы лучше меня знаете свою жизнь, – сказал Викерс с презрением, которое он, впрочем, постарался скрыть.
– Так, я действительно только сегодня попал в Лондон, – пояснил я. Мне почти не пришлось прилагать усилий для того, чтобы изображать раболепие. – И остановился в этой жалкой дыре.
Викерс оглядел зал.
– Вынужден с вами согласиться.
Меня подмывало спросить, почему он сам оказался в этой дыре, хотя, несомненно, имел возможность выбрать место получше, но я вовремя остановился и, не забывая о своей роли, пробормотал:
– Если в мире есть справедливость, то мне недолго жить здесь. Тогда я выберу «Гранд» или «Империю».
– А кто поступил бы иначе? – Вопрос был риторический, и я промолчал.