– Вы должны понимать, что наша главная цель – упрочить отношения между сэром Камероном и леди Макмиллан.
– Совершенно верно, – сказал Холмс, отвечая барону учтивостью на учтивость. – И все-таки мне кажется, что сэр Камерон должен считаться с волей ее величества.
– Вероятно, вы правы. Однако мысль о сближении принадлежала леди Макмиллан, а не сэру Камерону. Полагаю, она вправе вести себя так, как считает нужным, – пожал плечами барон фон Шаттенберг. – Быть может, нам стоит обратиться к другим аспектам ожидаемого визита? А к вопросу о сопровождающих мы вернемся в конце. – Его английский был безупречен, однако я заметил, что он стал выражаться грубее. Видимо, это свидетельствовало о некой напряженности и беспокойстве, хотя внешне он ничем не выдал их.
– Без сомнения, она поступает так, как ей советуют родные, – осторожно заметил Холмс, прекрасно сознавая, что легко может наговорить лишнего.
– Доставить леди к мужу – забота ее дядюшек, – многозначительно сказал барон, продолжая улыбаться.
– Она должна понимать, что, приехав к сэру Камерону, тем самым вверит себя его попечению.
– Но если она решит вернуться в Германию, ей понадобятся сопровождающие. Негоже даме путешествовать в компании незнакомцев.
Барон смолк и щелкнул пальцами. Айзенфельд тут же вскочил на ноги и разве что не отдал честь.
– Нам нужен шнапс. Пожалуйста, велите прислуге принести поднос.
– Сию минуту, мой барон, – ответил Айзенфельд и проворно выбежал из комнаты.
Пока Холмс и барон фон Шаттенберг пикировались, я улучил минутку, чтобы рассмотреть двух оставшихся секретарей и попробовать догадаться, каковы их истинные роли. Пауль Фарбшлаген явно нервничал, но по некоторым признакам – от воспаленных заусенцев и обкусанных ногтей до беспокойного взгляда серых глаз – можно было заключить, что это его обычное состояние. В Гельмуте Криде, казалось, сочетались типичные немецкие черты – железная дисциплина и сентиментальная приветливость. Оба смотрели на барона как псы на хозяина. Меня посетила неприятная мысль: что, если я выгляжу так же? Потом я припомнил двух секретарей-японцев – господ Банадайчи и Минато, замешанных в истории со смертью лорда Блэкенхита, – и слегка поежился при мысли о том, чем все это закончилось.
– Гатри, – нарушил мои раздумья резкий голос Холмса, – у вас есть сведения о приезде сэра Камерона?