– О боже! Мы опять обсуждаем тяжкую жизнь в былые времена? – с состраданием спросила у своей сестры Виктория, совершенно не обращая на меня внимания. Она появилась на кухне в паре свитеров поверх пижамы и ловко сцапала два кусочка хлеба, выскочивших из тостера.
– Это мои тосты! – возмутилась Люси.
– Сделай себе еще.
– Мама! Скажи ей!
Я невидима, и слушать меня нет никакой необходимости, но я должна говорить девице двадцати одного года от роду, чтобы она не смела трогать тосты девицы девятнадцати лет от роду. Красота.
– Загрузите посудомойку, когда закончите, – сказала я вместо этого.
Хлопнула кошачья дверца, и на кухню галопом влетел Кексик, как будто за ним гнались все псы преисподней.
– Что, холодно на улице, да, мальчик? – спросила Виктория, садясь за стол с тостом Люси на тарелке. Масло с поджаренного хлеба капало ей на колени.
Кексик вспрыгнул на стол, постоял несколько секунд, словно раздумывая, а потом его стошнило прямо на тарелку.
Дело было не в том, что его стошнило, а в том, что рвота была странного красного цвета. И еще в том, как кот выглядел.
– Он нарочно! – проскрипела Виктория. Она вскочила со стула и отошла подальше от стола; у нее на лице был написан ужас.
– Так тебе и надо, – спокойно заметила Люси, намазывая новый тост.
Кексик лежал на боку рядом с лужицей рвоты и тяжело дышал.
– С ним что-то не так, – сообщила Виктория. – Лучше отвези его к ветеринару, мамочка.
– Может, кто-нибудь поможет мне убрать? – сухо спросила я, глядя на часы. Мне приходилось беспокоиться одновременно из-за кота и из-за работы.
Виктория снова подошла к столу, глядя на оскверненную тарелку с плохо скрываемым отвращением. Я передала ей несколько вчерашних газет, и вместе мы собрали содержимое кошачьего желудка в газетный сверток, который отправили в мусорное ведро.
– Бедный старик, – ласково сказала Виктория Кексику, который смотрел на нее несчастными глазами. Она взяла кота на руки, невзирая на протестующее рычание, и, укачивая, как ребенка, углубилась в одностороннюю беседу о том, что он, возможно, съел какую-то неподходящую лягушку или мышку. Как только я закончила протирать стол вторым по счету дезинфицирующим средством, кота опять стошнило, на этот раз на верхний свитер Виктории, хотя кое-что досталось и нижнему. Несколько ярко-оранжевых капель попало на ее новые рождественские шлепанцы с глупыми собачьими мордами, а последняя порция снова выплеснулась на стол.