Пока я сидел, пережидая, откуда-то вылез худющий крупный пёс с тусклой шерстью. Понурый и забитый, как изгнанный из стаи волк. Подойдя к моему джипу, он уставился на меня. Взгляд у него был страдальческий.
– Ты чего, брат, голоден? – приоткрыв дверцу, спросил я. Он наклонил голову набок. Кивнул! Я пошарил в рюкзаке, зная, что найду там завёрнутый в фольгу сэндвич. Несмотря на мои протесты, мать каждый день украдкой засовывала туда ланч. Беспокоилась, что мне не хватит обеда в школьной столовке и я совсем отощаю – вот как эта бедная псина. Сэндвич я нашёл. Разлепил два куска хлеба, вытащил из них ветчину и протянул псу. Тот понюхал и только собрался с радостью проглотить, как его остановил окриком верзила в брезентовом комбинезоне, в бейсболке, с какой-то железякой в руке. Поджав хвост, пёс с виноватым видом отошёл.
– Вам что, жалко, если покормлю собаку? – встал я на защиту животного.
– Ты чего здесь делаешь? – проигнорировал он мой вопрос.
– Сижу отдыхаю, а что, нельзя?
– Отдыхают дома, а здесь не положено.
– Где хочу, там и отдыхаю, – огрызнулся я.
– Говорят тебе, не положено.
– Положено, не положено, – передразнил я. – Не положено собаку голодом морить, вон она какая тощая.
– Давай-ка вали отсюда, а то полицию вызову, – пригрозил он.
Противный тип. Отъехав, я взглянул в боковое зеркальце и взбесился. Загоняя пса в дом, этот подлец его ударил. Я развернулся, ринулся назад, выскочил из машины. Но верзила уже исчез. Живодёр! Донесу на него в общество защиты животных! Нет, сам спасу несчастную собаку. Вернусь и украду.
Я весь трясся от возмущения. Чтобы прийти в себя, отправился на пляж. Океан меня всегда успокаивает. На побережье в этот час спокойно, пусто: все на работе. Одиночество я люблю, а быть одиночкой – нет, но мало кто понимает разницу.
На парковке стояла всего пара машин. Вдоль берега торчали на холмах многоэтажные особняки. Один из них (со стоянки его не видно) смахивал на современный замок – витиевато построенный, с башенками-ромбами. В крайней башенке находилась моя комната. Парковаться далеко от нашего дома было излишней предосторожностью. Даже если бы я прохаживался прямо перед окнами, меня никто бы не заметил, кроме деревянной совы на крыше. Сделана она была довольно искусно. Казалось, что вот-вот взмоет в небо. А родителей дома не было. Отец в это время восседал в своём кресле-троне и раздавал всем распоряжения. Глава фирмы – как тут не покомандовать! Ну а мать занималась благотворительностью в пользу церкви.