- Миледи!
От неожиданности я вздрогнула и
соскользнула в воду.
- Бетони! Нельзя же так пугать, —
возмутилась я, вынырнув и отплевываясь от воды, тонкими струйками
стекающей с волос прямо в глаза и нос.
- Простите, миледи, — девушка готова
была расплакаться, — я лишь хотела спросить, не нужно ли вам
помочь… Пожалуйста, не наказывайте меня!
- Наказывать? Зачем?
- Миледи Агнесс всегда наказывает за
провинности, — девушка старательно шмыгала носом.
- И как же?
- По-разному: может на неделю
отправить на черную работу. Или посадить на хлеб и воду.
- Мило, — я снова откинула голову и
закрыла глаза.
Бетони восприняла это как сигнал и
начала намыливать мне волосы:
- Милорд Филипп может побить, его все
боятся.
- А герцог? – таинственный хозяин
замка все больше интересовал меня.
- Личные слуги милорда Десмонда
никогда не говорят о нем, — Бетони смыла пену водой из кувшина и
протянула мне широкую простыню вместо полотенца.
- Почему?
- Не знаю. У него два слуги, которые
следят за одеждой, и несколько оруженосцев, которых милорд отбирает
лично, — Бетони помогла зашнуровать мне платье. — Вы сами скоро все
увидите.
Я не стала высказывать сомнения, а
покорно отправилась в отведенную мне спальню. Где долго ворочалась
путаясь осмыслить все, что произошло со мной. Наконец, глаза
сомкнулись. Тогда я впервые увидела этот сон.
Темные, уходящие вдаль стены, густой
туман, клубившийся по ногам, развешанные всюду карты миров. Старые,
потрепанные, они вдоль и поперек испещрены странными знаками.
Случайный путник мог бы с удивлением заменить, что материки на
картах двигаются в замысловатом танце, но случайные путники никогда
не попадали сюда.
Хотя в комнату вели тысячи дверей:
высоких, с острым стрельчатым завершением, сделанные из прочного
мореного дуба, они открывались со скрипом и каждый раз впускали с
входящим вихри ветра. Иногда за ними можно было различить сполохи
огня, иногда – рев моря, иногда там была просто тишина.
Тишина была и в галерее, отделенной
от основного пространства белоснежной оградой тонких мраморных
колонн. Здесь не слышался гул голосов. Только скрип дверей и
шаги.
Я несмело выхожу оттуда, рассерженные
вихри тумана безмолвными языками брызжут из-под ног, вечный гул
голосов дрожит и вибрирует, причиняя едва ощутимую головную боль.
Кошачий дракон точит когти о меч, оставляя на металле глубокие
борозды. В свете факелов его золотая чешуя отливает красным. Увидев
меня, он с яростным шипением высовывает раздвоенный язык и…
внезапно подмигивает, быстро кивая головой. Я послушно иду в
указанную им сторону, проталкиваюсь между эльфами, яростно
спорящими о чем-то с Диогеном, по привычке сидящем на бочке, из
которой слуги разливали вино. Паж в малиновом берете читает стихи,
увидев меня, он осекается на полуслове и подходит: