– Нет, – ответил Мика.
Я отпустила его руку и снова откинулась к стене.
– И что они с ним делают или собираются сделать?
– Наказание за убийство лупы – смерть. Это в любой стае так. Но обстоятельства настолько необычны, что, я думаю, у тебя есть шанс его освободить.
– Освободить – как? – спросила я.
– Об этом тебе необходимо спросить Ульфрика.
– Спрошу. – Я посмотрела мимо него. – Ребята, кто-нибудь, принесите мой мобильник из джипа.
Первым бросился выполнять Натэниел.
– Что ты собираешься делать? – спросил Мика.
– Прежде всего проверить, что Грегори цел и невредим. Если сегодня ему ничего не грозит, я поеду выручать Жан-Клода из тюрьмы. Если Грегори в опасности, то сперва к нему.
– Приоритеты, – тихо сказал он.
– Чертовски верно.
Он снова улыбнулся:
– Я поражен. На тебя за столь короткое время обрушилось несколько сильных потрясений, но голова у тебя ясная и ты решаешь проблемы по очереди.
– Я только так и умею их решать.
– Многие не могли бы не отвлечься.
– А я из немногих.
Он опять чуть улыбнулся, опустив длинные ресницы:
– Я заметил.
Что-то в его интонации заставило меня обратить внимание, что он по-прежнему гол, а я в одном только полотенце. Все, пора встать и одеться. Я поднялась, отвергнув протянутую руку.
– Спасибо, Мика, но мне уже намного лучше. – Посмотрев в сторону Черри и Зейна в дверях, я спросила: – У меня тут какая-нибудь одежда есть?
Черри кивнула:
– Натэниел привез из твоего дома. Пойду принесу. – Она направилась к двери.
– И оружие, – сказала я ей вслед.
– Знаю, – ответила она, на ходу сунув голову обратно в душевую.
У дверей остался один Зейн.
– Для меня работа есть?
– Пока нет.
Он улыбнулся достаточно широко, чтобы показать острые клыки сверху и снизу – кошачьи клыки. Он чуть больше времени, чем нужно, провел в зверином облике, чтобы полностью восстановиться.
– Тогда я пошел помогать Черри. – Он повернулся, но, остановившись в дверях, добавил: – Ты знаешь, я действительно рад, что ты не померла.
– Я тоже.
Он широко усмехнулся и вышел.
Я осталась наедине с Микой. Глядя в эти желто-зеленые глаза, я понимала, что они – тоже признак излишне долгого пребывания в облике зверя. Мы не целовались, так что я не знала, есть ли у него острые клыки, как у Зейна. Хотелось думать, что нет, но убей меня Бог, если я знала, почему мне вообще хотелось об этом думать.