– Вряд ли Грегори вопил от чувства повышенной безопасности.
– Действительно, вряд ли, но я знаю владельца. Нарцисс очень рассердится, если кто-то у него в клубе перестарается.
– Нарцисс… не знаю такого имени. То есть помню греческий миф, но здесь никого такого не знаю.
– Я и не думал, что ты знаешь. Он редко выходит из клуба. Но я ему позвоню, и он покараулит для тебя твоих котиков. Спасать их он не станет, но присмотрит, чтобы их больше не обижали.
– Ты в этом на него полагаешься?
– Oui.
У Жан-Клода есть недостатки, но если он на кого-то полагается, то ошибается редко.
– О’кей. Да, и спасибо.
– Всегда пожалуйста. – Слышно было, как он набрал воздуху, а потом он спросил: – Ты позвонила бы, если бы тебе не нужна была помощь? Позвонила бы вообще?
Этого вопроса я ждала с ужасом – и от Жан-Клода, и от Ричарда. Но ответ у меня уже был.
– Я отвечу на твой вопрос, как смогу, но – интуиция мне подсказывает – ответ будет долгим. Давай сначала я удостоверюсь, что мои ребята в порядке, а потом начнем выяснять наши отношения.
– Отношения? Так это называется? – Голос его стал очень сух.
– Жан-Клод!
– Нет-нет, ma petite. Я сейчас позвоню Нарциссу и спасу твоих котов, но только если ты обещаешь: когда я перезвоню, мы закончим этот разговор.
– Обещаю.
– Слово?
– Да.
– Отлично, ma petite, до продолжения.
Он повесил трубку.
Я тоже повесила трубку и осталась стоять. Будет ли трусостью позвонить сейчас кому-нибудь, кому угодно, лишь бы телефон был занят и не надо было продолжать разговор? Да, это было бы трусливо, но очень соблазнительно. Я терпеть не могу разговоров о своей личной жизни, особенно с теми, кто в ней интимно завязан.
У меня хватило времени только сменить юбку, когда телефон зазвонил снова. Я вскочила и взяла трубку, ощущая, как в горле бьется пульс. Мне действительно было страшно.
– Да.
– Нарцисс присмотрит, чтобы твоих котов не обидели. Так на чем мы остановились? – Он секунду помолчал. – Ах да. Так позвонила бы ты, если бы тебе не нужна была моя помощь?
– Женщина, у которой я училась…
– Марианна.
– Да, Марианна. В общем, она говорит, что я не могу закрывать дыры в ауре бесконечно. Что единственная моя защита от потусторонней жути – заполнить эти дыры тем, для чего они предназначены.
Молчание в трубке. Такое долгое, что я спросила:
– Жан-Клод, ты слушаешь?