– Значит, ты не в курсе, что здесь все полетело в тартарары? Бизнесмены бежали с острова, экономика разрушена, тысячи людей остались без работы?
– И все из-за моего отъезда?
– Ты наверняка хоть что-то слышал.
– Если оставаться трезвым лишь пару часов в день, можно многое пропустить мимо ушей.
– Не знаю.
– Ты беспорочна.
– Это так.
– Значит, экономика в руинах? И виноват в этом я?
Лиана пожала плечами:
– Ты. Смерть королевы. Депрессия короля. Неудачное стечение обстоятельств. Оно лишило всех уверенности в завтрашнем дне. Люди были в ярости.
Она пыталась оставаться спокойной. То, что произошло с ней, не было секретом. Пресса много рассказывала об этом. Но говорить о своей трагедии вслух все равно было трудно.
«Ты не покажешь ему, что это тебя задевает. Ты не выкажешь слабости. Это тщеславие, всего лишь тщеславие».
– Люди вышли на улицы. Бунтовщики атаковали дома тех, кто работал на государство. Тех, кого они обвиняли в экономическом кризисе. Начались нападения. Людей обливали кислотой. Как-то раз мы выходили из дома, и тут вдруг какой-то человек попытался плеснуть в отца кислотой. Но в этот момент отец оступился. Тот человек промахнулся, и кислота выплеснулась на меня. Наверное, я зря это рассказываю. – Лиана попыталась улыбнуться. Ей нелегко давалась улыбка: половина лица по-прежнему с трудом подчинялась ей.
Рассказывать было легче, представляя, что речь идет о другой девушке. Она говорила о событиях, не погружаясь в воспоминания об испытанной боли.
Она пристально вглядывалась в его лицо. Казалось, он был потрясен рассказом.
– Так что имей в виду: народ любит меня отнюдь не так сильно, как ты воображаешь. – И она, оттолкнув его, решительно двинулась прочь. Хватит этой пытки!
Ксандер схватил ее за плечо. Жар его пальцев обжигал. От его запаха у нее кружилась голова. Ей грезились сверкающие дворцы, шелковые платья, танцы в сияющих огнями бальных залах, теплые мужские объятия. Прогулка по саду, во время которой его губы почти коснулись ее. Ее прекрасных полных губ, еще не обезображенных шрамами. Это был бы ее первый поцелуй. Ей хотелось рыдать: теперь этого не будет. Тех губ никто не коснется. Их больше нет. Лиана поклялась отказаться от телесных радостей, служить людям, не думая о собственных желаниях. И потом, все равно ни один мужчина не захочет поцеловать ее сегодняшнюю.