Толстяк проворно подбежал к коновязи и подвел лошадь к одноглазому хромцу.
– Почтеннейший Халым, садись на своего скакуна, – отвесил толстяк поклон одноглазому.
Тот, несмотря на хромоту, ловко вскочил в седло и важно кивнул толстяку, который почтительно поцеловал его стремя.
– Не забудь своего Ашота, милосердный, когда приедешь к паше, – закричал толстяк. Он долго смотрел вслед всаднику, а когда тот отъехал, оглянулся по сторонам и плюнул на дорогу.
Семен дернул за руку Кондрата, и они вышли из-за явора.
– Ашот, принимай гостей, – сказал басом Чухрай.
Хозяин усадьбы вздрогнул от неожиданного возгласа. Его красное лицо стало суровым. Ноздри ястребиного лоснящегося носа побелели. То ли от испуга, то ли от гнева.
– Кто вы и откуда? – грозно спросил он чумаков, вытягивая из-за широкого кушака пистолет.
– Не узнаешь, Ашот? Я – Чухрай…
– А с тобой кто? – не меняя тона, продолжал толстяк.
– Со мной Кондратка, сын Ивана Хурделицы.
Ашот тревожно глянул на дорогу, затем распахнул дверь усадьбы.
– Заходи в хату, да поскорей! Там разговор у нас будет.
В маленькой комнатушке без окон, освещенной чадящей плошкой, хозяин усадил Чухрая и Хурделицу на мягкие подушки из бараньей шкуры. Наполнив кружки вином, он поставил их перед гостями, сам сел рядом, снял феску с лысой продолговатой, как дыня, головы и стал, прикрывая глаза, слушать Чухрая. Кондрату казалось, что хозяин усадьбы заснул, слушая монотонную речь Семена. Но лишь только тот дошел до рассказа о походе за солью, Ашот встрепенулся.
– Нехорошо! Ай, ай, как нехорошо, – покачал он лысой головой.
– Что нехорошо? – в недоумении спросил Чухрай.
– Не понимаешь? Ай, ай! А еще старый человек. – Ашот вдруг вскочил с подушки и пощупал переливающиеся под сукном жупана мускулы Кондрата.
– Ты гляди, Чухрай, гляди! Ему не солью торговать. Ему саблей золото добывать. Худо ты, старый человек, научил молодого. Ай, как худо! – закричал хозяин.
Но, быстро успокоившись, снова сел рядом и еще подлил вина в кружки гостей.
– Пейте, это я так, – сказал он, словно извиняясь за свою горячность. – Душа у меня болит, когда вижу, что хорошие джигиты зря пропадают. Мне джигиты вот так нужны, – провел ладонью по волосатому кадыку своей толстой шеи Ашот. И, понизив голос, добавил: – Такие, как вы, джигиты нужны. Поступайте ко мне служить. Джурами сделаю. Работа легкая: то скот перегонять, то худых людей рубить. Если дело опасное – в долю брать буду. Согласны?