Содержимое опрокинутой бутылки медленно растеклось по столу, заливая лежащие рядом книги и карты.
Изя хотел промакнуть лужу, но не успел. Водка молниеносно впиталась в колоду. Иванов подобрал карты и с изумлением и Либерштейнами обнаружил, что лежавшая нижней дама червей выглядит совершенно пьяной. Следовавший за ней пиковый валет смотрелся не лучше. Изя решил разложить пасьянс, и вскоре одна за одной прямоугольные картинки шлепались друг на друга со сладострастными ахами и вздохами.
– Надо же, – заметил Изя. – Все как у людей. Я бы тоже на эту червовую даму без стакана и не посмотрел…
Когда громкость карточных воздыханий превысила все разумные, неразумные и псевдоразумные пределы, Изя брезгливо бросил колоду и вытер пальчики белоснежным кружевным платочком:
– Тьфу! Точно все озабоченные!
– А хошь, мы тебе погадаем? – спросила развеселая бубновая дама, сползая с трефового валета.
– Это идея, – подхватил кто-то, прежде чем Изя успел что-то сообразить.
Карты сами собой перетасовались и разлеглись на кучки. Верхним вывалился трефовый туз. Даже при своем полном незнании карт, Изя знал, что туз треф означает казенный дом. Карты наперебой принялись что-то объяснять, молчание сохранял только туз треф.
– По-моему, ему расклад не понравился, – озадаченно произнесла дама треф.
– Давай попробуем еще раз, – предложила червонная дама.
– Давай, – согласился пиковый король.
Дама дала, и карты переразложились, отпуская шутки и ехидные, а порой и наглые подколки. Последним лег трефовый туз.
– Ты опять? – возмутился Изя.
– Тебя посодют, а ты не воруй, – поведал туз.
– Это трефовый что ли? – вопросил туз бубей. – Погоди, Изя, друг, сейчас мы его закопаем.
Карты собрались в кучу, замельтешили на месте, словно играли в кучу-малу, потом снова разлеглись на столе. На самый верх вылез потрепанный трефовый туз:
– Песню дружбы запевает молодежь, – пропел он не то для Изи, не то для остальной колоды. – Эту песню не задушишь, не убьешь!
– А это мы сейчас проверим, – взревел Изя, схватил туза и разодрал на четыре части.
– Ты что?! – заорали части истончившимися голосами. – Я ж пошутил, дурак! А ты… новую рубашку порвал! Я маме пожалуюсь!!!
Слезно причитая, обрывки туза сбежали в неизвестном направлении. Изя посмотрел на карты. Карты посмотрели на Изю, но без своего трефового собрата новый расклад исполнять отказались. А дама червей даже всхлипнула и поведала, что ей бедняжку Тузика жаль, а Изя скотина, и вообще все мужики скоты и сволочи, а кто не сволочь, тот урод. Изя с горя опрокинул стакан и огляделся. Не увидев ничего интересного, опрокинул еще один и огляделся вновь. После чего решил, что стоит оглянуться еще раза три-четыре. Со стены несся отборный грузчицкий мат. Один из футболистов с воплем «Судью на мыло» засветил последнему в челюсть, другие присоединились, началась драка. Под звонкий смех сатанинской Глаши… То есть, под сатанинский смех звонкой Глаши выло несчастное чудовище: