Участковый тут же отвесил допрашиваемому тяжелую затрещину:
- Че гонишь, Козодоев? Ты ж нигде не работаешь, паразит!
- Таки на точке я целый день торчал, гражданин начальник! –
оправдывающимся тоном произнес бомжара. - Кто хошь подтвердит!
- Попрошайничает он у метро, товарищ майор, - пояснил
участковый. - Под безногого косит...
- Ладно, выясним. – Самойленко уже смекнул, что от бомжа он
ничего не добьется. -
Но на всякий – пусть пока у нас в обезьяннике посидит,
растак.
- Я вспомнил, гражданин начальник, вспомнил! – радостно закричал
«инвалид».
- И чего вспомнил? – поинтересовался капитан.
- Я когда домой возвращался... – начал рассказывать Козодоев, но
его перебил младлей:
- Опять свистишь – ты ж бездомный!
Бомж развел руками, как будто пытался объять необъятное:
- Ну, кому и подвал – родимый дом...
- Рассказывай, давай, твою растак! – толкнул его Самойленко
- Так вот, - продолжил Козодоев, - возвращаюсь я с работы,
значит, а в арке меня какой-то мужик чуть не затоптал! Летел, как
будто собаки за ним гонятся!
- Что за мужик? – уточнил участковый.
- Ненашенский, явно залетный – никогда его тут раньше не видел.
- Бомж пожал плечами.
- Опознать сумеешь? – подключился Самойленко.
Бомж опять пожал плечами:
- Темно в арке было... Но, наверно, смогу.
- Хорошо, - кивнул капитан. - Но все равно собирайся: у нас в
обезьяннике покомфортнее будет, чем... - Самойленко огляделся по
сторонам. - ...чем «дома».
- С превеликим удовольствием, гражданин начальник! – без
раздумий согласился бомжара. - Нам собраться – только подпоясаться.
А если еще и покормите...
- Ты совсем оборзел, Козодоев? – взмутился участковый.
- Пусть его – накормим, растак…
- Коля, - окликнула капитана Ольшанская, - ты сейчас езжай в
отдел,
а я еще в Минздрав по дороге заскочу – насчет квоты на мамину
операцию узнаю.
Самойленко согласно кивнул:
- Хорошо, Ольга Васильевна! Может тебя подбросить?
- Не надо, Коля, сама доберусь, - отказалась Ольшанская,
направляясь к выходу из подвала.
***
Обстановка в одном из кабинетов министерства блистала роскошью.
Возле массивного стола на краешке стульчика, напротив восседающего
в дорогом кожаном кресле дородного, круглолицего и краснорожего
чиновника, притулилась Ольга Ольшанская. «Бравый» майор полиции,
каждый день рискующий жизнью, превратился в мелкого бесправного
просителя с плещущейся тоскою в глазах.