- Молодец, Хряк, не обделался! – наконец произнес воскресший
мертвец.
Хряк судорожно сглотнул – началось!
- Фрак с орденами хорошо
рассмотрел[6]? – спросил Каин. - Если
нет, окуляры протри – у тебя их пока что два!
- Я ж не в курсах был! Скажи, Хобот? - Хряк обернулся за помощью
к Хоботу.
Но Хобот молчал, видимо, раздумывая, что предпринять.
- Ну, чё, сявки, все уверовали в вечного вора? – с торжеством в
голосе, произнес Старый.
Каин покровительственно потрепал Хряка по щеке:
- А плевок у тебя знатный, Хряк! Считай, что Пряника и глаз я
тебе простил...
Неожиданно с места вскочил молчавший все это время Фарух:
- Заткнет, наконец, кто-нибудь этого клоуна!
Хобот тоже подскочил со своего места:
- На перо его...
Каин резко взмахнул рукой: Хобот и Фарух кулями осели на свои
места – в горле каждого из них торчало по острой заточке. Каин
обвел тяжелым взглядом присутствующих в кабинете зэков:
- Еще предъявы имеются?
Зловещую тишину разбавляли лишь сучащие ногами и отходящие к
праотцам Хобот и Фарух. - Тогда, босота, слухай меня внимательно:
заложников освободить и по камерам!
Зэков из кабинета выдуло, словно холодным ветром. Каин подошел к
креслу начальника тюрьмы, спихнул него ногой труп Хобота, уселся на
освободившееся место и повернулся к Старому, даже не и думавшему
уходить.
- Как ваще, Каин? – поинтересовался старик.
- Не хуже, чем последние лет триста...
***
В кабинете полковника Дрота профессор Подорожников, пребывая в
легком помешательстве, вне себя от счастья крепко обнимал и
полковника, и Ольшанскую, и даже вечно хмурого Самойленко. А на
столе перед ними лежала груда похищенного с выставки барахла.
- Я до сих пор не могу прийти в себя! – сбивчиво тараторил
Подорожников. - Так не бывает! Чтобы… все… все, до последней
монетки... - Травников вновь схватил полковника за руку и энергично
затряс. Вы спасли не только меня, вы спасли всю Российскую науку!
Наша полиция - самая лучшая полиция в мире! Ура!
- Вениамин Тимофеевич, мне, конечно, лестно... - не стал
скрывать Дрот. - Но благодарить нужно вашего протеже –
Ключника...
***
Ольшанская ожидала появления Каина на том же месте в комнате для
допросов. Входная дверь открылась, вошел Каин в сопровождении
надзирателя. Выглядел он опять абсолютно нормально, словно, ничего
и не было: каторжанские клейма исчезли, ноздри отросли, татуировки
стали незаметны. Надзиратель ушел и закрыл за собой дверь. Завидев
Ольшанскую, Каин добродушно и радостно улыбнулся и присел
напротив.