- Друзья так поступают, когда у них нет другого выхода.
Старик шагнул в сторону Роуз, но она отступила за полог.
- Остановитесь, иначе я закричу, - дрожащий голос выдал сильное волнение.
11. Глава 4. Часть 2
Жрец умиротворяющие поднял руки:
- Я уйду так же, как пришел, но ты, милое дитя, останешься в неведении о том, что стала пешкой в чужой игре.
- В чьей игре? Петра?
- Нет, Лолибон. Она наш враг, - старик, кряхтя и не сходя с лунной дорожки, сел на пол, застеленный толстым ковром. Роуз осталась стоять за пологом, придерживая его рукой, чтобы видеть лицо жреца. На его признание принцесса скептически приподняла бровь.
- Не удивительно, что вы королеву называете врагом. У жрецов в крови ненависть к женщинам. Я читала.
- Дитя, успокойся и выслушай старика. После того, как я закончу рассказ, ты сама решишь, кто здесь друг, а кто враг.
По мере того, как незнакомец вел свое повествование, Роуз забыла о страхе и решении и не верить бахриману на слово. Она вышла из тени, нащупала брошенный перед сном халат, плотно завернулась в него и села на краешек кровати, все же оставаясь на значительном расстоянии от старика, хотя тот больше не делал попыток приблизиться.
- Меня зовут Фарух, - начал он. - Я один из старейших жителей Сулейха, который теперь не принадлежит нам. Но я не виню королевства, ополчившиеся против бахриманов. Мы заслужили изгнание. Многие из нас погибли из-за бесчеловечного оружия, примененного твоим отцом. Да, не удивляйся. Я знаю кто ты, Роуз Эрийская.
- Бесчеловечного оружия? - гневно переспросила принцесса. - Но были ли вы человечны?
- Да, ловушки распыляли магов, - кивнул жрец, - но никто из Союза пяти королевств не задумался, что вместе с нами погибали наши сыновья - младенцы, не совершившие ничего предосудительного. Вот и я, оставшись с новорожденным на руках, боясь попасть под действие уничтожающей магии, переместился в ту страну, которая не дружила с Союзом.
Прошло двадцать лет, но я до сих пор помню объявший меня ужас. Только что после родов истекла кровью жена, мой сын даже не узнал вкус материнского молока, а я вынужден был покинуть родной дом, не отдав последние почести любимой женщине.
- Не вы ли сами тому виной? - не выдержала Роуз. - Сколько женщин погибло по милости жрецов? Моя мама стала свидетелем тому, как умирала Леоль - мать Петра, брошенная Халидом истекать кровью.