Томас сел, чувствуя, что его убеждениям нанесено оскорбление. Спросил с достоинством:
– Ты о чем, сэр калика?
Олег тоже сел, посмотрел на солнце:
– Надо ехать. К вечеру прибудем в село, о котором говорил. А там расстанемся. Тебе в Британию, мне – на Русь. Впрочем, можешь отдохнуть еще, а я поеду.
Он поднялся, отряхнулся, оглушительно свистнул. Конь вскинул голову, нерешительно проломился к нему через кусты. Олег прыгнул в седло, опять же не касаясь стремян. Конь даже присел под тяжелым телом.
Томас вскрикнул:
– А котел?
Олег помахал рукой:
– Возьми, тебе сгодится в пути.
– А тебе?
– Я привык довольствоваться малым.
Он начал поворачивать коня.
Томас закричал:
– Погоди, сэр калика! Я принимаю твое любезное предложение доехать до села вместе. Любая дорога короче, если есть спутник.
Лицо калики не выразило радости. Похоже, предпочел бы остаться наедине с мыслями о высоком, но Томас поспешно вылил остатки похлебки на горячие угли, сунул котел в мешок, торопливо напялил доспехи, даже не застегнув на спине пару важных пряжек.
В седло он влез с натугой, сам не пушинка – сто девяносто фунтов, не считая доспехов, но конь под ним пошел привычно, тяжело бухая в землю огромными стальными подковами.
Обогнали телеги, нагруженные бедным домашним скарбом. Под навесом сидели женщины, дети, а мужчины управляли лошадьми – сухими, тонконогими, словно неистовый зной вытопил из них не только жир, но и мясо. Огромных франков провожали неприязненными взглядами, но когда Томас грозно зыркал на них через прорезь шлема, поспешно опускали глаза.
– Сэр калика, – внезапно сказал Томас. – Мы оба из Иерусалима едем на север… Могли бы еще не одни сутки вот так вместе!
Калика покачал головой:
– Я не жалую боевые забавы.
– По крайней мере, могли бы ехать вместе еще долго! А если придется браться за меч, то справлюсь один.
Он прикусил язык, вспомнив, что калика был свидетелем того, как он «справился»: сам выхаживал, отпаивал травами, перевязывал раны.
– Нет, – ответил калика твердо, и Томас понял, что ничто не сдвинет калику с его решения. – Я другой. У тебя совсем иная дорога, как и в жизни. К тому же ты что-то скрываешь… Я чую странность. Большую странность. И непонятную опасность, что связана с тобой.
– Опасность?.. – повторил Томас с недоумением. – Какая опасность? Впрочем, разве жить вообще не опасно? Тем более рыцарем?