Она зябко повела плечами.
– А если они… не исчезли?
Он промолчал. Она постегивала лошадь, вдруг спросила во внезапном страхе:
– А если он знает?
Он покосился на ее встревоженное лицо, слабая улыбка раздвинула бледные губы.
– Гульча… Он не может знать нас. Сама знаешь, он не может знать.
Ветви расступились, небо заблестело синевой. Колеса простучали по твердому, трава уже не хрустела, а сухо трещала. Морш стиснул зубы, впервые застонал. Гульча заботливо сунула узкую ладошку под его затылок, Морш шепнул:
– Нет-нет, терпимо… Варвар знает странные методы лечения. Не магия, ее бы заметил. Но что нас ждет у обров? Это жестокие и капризные дети.
Она зябко передернула плечами:
– Жужунак?.. Походный вождь Ермокрак погиб, он считался моим женихом.
– Ты была лишь невестой, – напомнил Морш осторожно, – не женой… Жужунак не имеет на тебя прав. Вдобавок он старик.
Она горько усмехнулась:
– Не имеет права?.. Разве обры знают такое слово? Их право – сабля.
Лишь через несколько дней подвода дотащилась до ворот мрачной крепости из толстых бревен. Стражи обров почему-то долго не решались взяться за тяжелые запоры. Несколько человек с высоких стен всматривались в окрестности, словно в дальних кустах засели враги – выскочат, едва завидят открытые ворота. Наконец вверху появился кто-то из знатных, он знал Морша и Гульчу в лицо, заорал на стражу у ворот.
Когда тяжелые створки с лязгом захлопнулись за их спинами, Морш прошептал:
– До этого момента не верил, что уцелеем…
Гульча с сомнением оглянулась на толстые ворота. В самом ли деле уцелели? Сердце ее тоскливо сжалось.
Многотысячное войско журавлевцев, колупаевцев и борщаков обрушилось на крепости и веси, занятые обрами, в полдень того же дня. Подводу неспроста держали у ворот – стража видела столбы черного дыма. Полыхали в ближайших весях терема, занятые обрами, городища, крепостцы.
Олег в бой не шел, не для зрелого духом такие забавы, зато уговорил примкнуть к журавлевцам соколян. Соколяне, несмотря на гордое родовое имя, полученное, впрочем, не за воинственный нрав, а по местности, где гнездились соколы, в сечу не рвались. Напрасно Олег взывал к славным именам предков, объяснял, что есть отечество, соколяне на него глядели непонимающе. Дулебы, обры, журавлевцы – какая разница? Но едва расписал им богатства, награбленные обрами в южных походах, заволновались даже самые ленивые.