– Н-но это оп-п-пасно.
– Опасно привлекать свидетелей. Об этом должны знать только я и ты. И не трясись. Бояться нам нечего, у нас железное алиби. К тому же ты вне подозрений. Всем известно, как ты обожал жену. Оставим открытым сейф, инсценируем ограбление…
У Денисии подкосились ноги. Наконец до нее дошло со всей ясностью то, во что трудно было поверить. Ей захотелось выскочить из своего укрытия и скорей (скорей!) мчаться в гостиную, предупредить сестру, но подкосились ноги. И не слушалось тело.
Окоченевшая Денисия даже не уверена была, может ли она дышать. Против ее воли в голове пульсировало: исчезнуть, затаиться, смешаться, слиться со стенами, сделаться незаметной.
Вопрос Карлуши прозвучал из такого далека, что Денисия не сразу поняла его смысл – к тому же шумело в ушах.
– Так ты не пойдешь?
– Не смогу, – с непередаваемой болью выдохнул банкир. – Она жена моя, я ее люблю. Пощади.
– Слюнтяй, – презрительно процедил Карлуша.
Затем Денисия услышала шаги: туда и обратно.
Потом Карлуша шепнул два слова: «порядок» и «уходим». И все.
Нет, не все. Хлопнула дверь, и потом уже все.
Когда с Денисии сошло оцепенение, она подумала: «Что это за история?»
Ясно ей было только одно: банкир и неизвестный Карлуша ушли, так ни на что и не решившись.
И тут Денисию затрясло. Ее так трясло – зубы выбивали чечетку. Но, несмотря на страх и озноб, как это ни странно, потекли обыденные мысли. Буквально разрывало от необходимости сделать многое, слишком многое: надо и к Зойке бежать, рассказать ей то, что услышала, предупредить об опасности, а тут еще этот неприятный разговор об Александре…
О нем потом, да и Пыжик заждался, а вечером придется мчаться за Федору дежурить…
«Странно, – вдруг удивилась Денисия, – а Зойка-то почему молчит? Все еще притворяется, перестраховщица. Не слышала, как муженек ушел?»
Она выбралась из чулана и крикнула:
– Зоя!
Тишина.
– Зойка, отзовись, черт возьми! – рассердилась Денисия. – Нашла время шутить!
И опять тишина.
Сердце бешено заколотилось.
– Зоя, ты где? – Денисию вихрем вынесло в гостиную…
Зоя, закрыв глаза, полулежала в кресле, до самого подбородка прикрытая шотландским мохеровым пледом. В ее красивом мраморном лбу темнела маленькая дырочка, из которой струилась кровь.
– Ма-моч-ка, – жалобно пропела Денисия, хватаясь за сердце, медленно складываясь и роняя себя на пол.