– Он занимается этим много лет.
– Верно, но ему стало намного хуже. Некоторые думают, что это связано с предсмертным проклятием Эрика Эмберского. Что бы там ни было, я действительно считаю, что долго ему не протянуть.
– Начинаю понимать…
– Да. Борьба за наследование стала более интенсивной. Народ валится направо и налево – яд, дуэли, убийства, странные несчастные случаи, то сомнительные самоубийства. А также многие отбыли в неизвестном направлении. Или так, во всяком случае, кажется.
– Понимаю. Но не вижу, какое это имеет отношение ко мне.
– Одно время не имело бы никакого.
– Но?
– Да. Я никогда не знал, какие именно у него для этого мотивы. Но ты законный наследник. Ты следуешь за мной, но имеешь преимущество перед Юртом и Деспилом.
– Все равно даже при этом я стою чертовски низко в списке.
– Верно, – медленно произнёс он. – По большей части интерес представляют только верхние строчки…
– Ты сказал «по большей части»…
– Всегда есть исключения, – ответил он. – Ты должен понимать, что в такое время представляется прекрасный случай свести старые счёты. Одной смертью больше, одной меньше – никто и бровью не поведёт, как было бы в более спокойные времена. Даже в относительно высоких кругах.
Я покачал головой, встретившись с ним взглядом.
– В моем случае это действительно не имеет смысла, – сказал я.
Он продолжал пристально меня разглядывать, пока я не почувствовал себя довольно неуютно.
– Так ведь? – спросил наконец я.
– Ну… – протянул он. – Подумай немного об этом.
Я подумал. И как раз когда мне пришла на ум правильная мысль, он кивнул, словно читал мысли.
– Юрт, – сообщил он, – довольно восторженно встретил новые времена. Он постоянно болтал о самых последних смертях и об элегантности и внешней лёгкости, с которой добивались некоторые из них. И, наконец, его страх и тяга увеличивать собственные способности ко злу достигли момента, когда перекрыли его страх…
– Логрус…
– Да. Он, наконец, попробовал пройти Логрус и сумел выдержать до конца.
– Ему полагалось бы очень радоваться этому. Гордиться. Он ведь хотел это сделать не один год.
– О да, – ответил Мандор. – И я уверен, что он также испытал и великое множество других чувств.
– Ощущение свободы, – предположил я. – Силы, – и, изучив его полунасмешливое выражение лица, вынужден был добавить: – И способность играть в эту игру самому.