Филеас Фогг принадлежал к числу тех математически точных людей, которые никогда не спешат и всегда поспевают вовремя, экономя при этом каждое движение. Он никогда не делал лишнего шага и шел всегда кратчайшим путем. Не позволяя себе глядеть по сторонам, он не допускал ни одного лишнего жеста. Его никогда не видели ни возбужденным, ни подавленным. То был самый неторопливый и одновременно самый аккуратный человек на свете. Само собою понятно, что такой человек жил одиноко и, если так можно выразиться, вне всяких общественных связей. Он знал, что в жизни поневоле приходится, как говорят, тереться между людей, а так как трение замедляет движение, то он держался в стороне от всех.
Что касается Жана по прозвищу Паспарту, истого парижанина, парижанина до мозга костей, то он уже пять лет жил в Англии в должности слуги и тщетно искал себе в Лондоне хозяина, к которому мог бы привязаться.
Паспарту не походил ни на одного из тех Фронтенов или Маскарилей с самоуверенным и холодным взором, которые ходят, задрав нос и подняв плечи, и ведут себя, как бесстыжие наглецы. Нет! Паспарту был честный малый, с приветливым лицом и пухлыми губами, всегда готовыми что-нибудь отведать или кого-нибудь поцеловать, кроткий, услужливый, со славной круглой головой, которую хотелось бы видеть на плечах друга. У него были голубые глаза, румяные щеки, такие толстые, что он мог любоваться собственными скулами; обладая высоким ростом, широкой грудью и мощной мускулатурой, он отличался геркулесовой силой, которую развил еще в молодости постоянными упражнениями. Его темные волосы всегда были всклокочены. Если скульпторы античной древности знали восемнадцать способов укладывать волосы Минервы, то Паспарту знал лишь один способ управляться со своей шевелюрой: два-три взмаха гребешком – и прическа готова.
Сказать заранее, уживется ли этот порывистый малый с Филеасом Фоггом, не позволяло простое благоразумие. Станет ли Паспарту тем безупречно аккуратным слугой, какой требовался его хозяину? Это можно было бы проверить только на опыте. Проведя, как известно, довольно бурную молодость, Паспарту жаждал теперь покоя. Наслышавшись об английской методичности и о вошедшем в поговорку бесстрастии английских джентльменов, он отправился искать счастья в Англию. Но до сих пор судьба ему не благоприятствовала. Он нигде не мог прочно обосноваться, хотя сменил уже десяток мест. Всюду хозяева были своенравны, неровны в обращении, искали приключений или часто переезжали с места на место. Это не могло удовлетворить Паспарту. Его последний хозяин, член парламента, молодой лорд Лонгсферри, после ночей, проведенных в «устричных залах» Гай-Маркета, весьма часто возвращался домой на плечах полисменов. Паспарту, желая прежде всего сохранить уважение к своему хозяину, рискнул сделать ему несколько почтительных замечаний, которые были приняты неодобрительно, и Паспарту покинул его. Тем временем он узнал, что Филеас Фогг, эсквайр, ищет слугу. Он навел справки об этом джентльмене. Человек, который ведет столь размеренный образ жизни, всегда ночует у себя, не путешествует, никогда не отлучается из дому даже на сутки, весьма устраивал Паспарту. Он отправился к Филеасу Фоггу и поступил на службу при уже известных читателю обстоятельствах.