– Я подпишу, – ответил Пауль.
Стилгар взял другую папку.
– По последним сообщениям командиров полевых частей, в Иксианском секторе возобновилась агитация за конституцию. – Старый фримен поглядел на Чани, та пожала плечами.
Ирулан, сидевшая закрыв глаза ладонями в мнемоническом трансе, открыла глаза и внимательно посмотрела на Пауля.
– Иксианская конфедерация обещает покорность, но их послы оспаривают размер имперского налога, который…
– Они хотят ограничить волю Императора рамками закона, – произнес Пауль, – и кто же собирается править мной: КООАМ или Ландсраад?
Стилгар извлек из папки записки на бумаге-инстрой.
– Этот меморандум один из наших агентов отослал прямо с закрытого заседания фракции меньшинства КООАМ в Ландсрааде. – Ровным голосом он зачитал текст:
– «Следует воспрепятствовать претензиям трона, рвущегося к самовластию. Мы должны поведать всем правду об Атрейдесе, о том, как маневрирует он между тремя основами – законодательством в лице Ландсраада, религиозной санкцией и бюрократической эффективностью». – Он убрал записку в папку.
– Конституция… – пробормотала Чани.
Пауль взглянул на нее, потом на Стилгара… подумал: Итак, джихад выдыхается, но не настолько быстро, чтобы я сумел уцелеть. Мысль эта вызвала эмоциональную реакцию. Он вспомнил первое видение, открывшее ему ужасы будущего джихада, охватившие его смятение и отвращение. После ему случалось видеть и более кошмарные видения. Вечное насилие повсюду. Своими глазами видел он, как в порыве воинского мистицизма сметают любое сопротивление мстители-фримены. Джихад приобретал новый вид. К счастью, его бытие недолговечно – миг в сравнении с вечностью, – но за ним уже маячили новые кошмары, затмевавшие все, что свершилось.
И все творится моим именем, думал Пауль.
– Быть может, лучше даровать им видимость конституции, – предложила Чани, – не реализовывая ее.
– Обман – один из инструментов правителя, – согласилась Ирулан.
– У любой власти есть границы. Воспользоваться ими всегда надеются многие из тех, кто добивается конституций.
Почтительно склонившийся Корба выпрямился:
– Мой господин?..
– Да? – отозвался Пауль. Вот оно! Именно Корба может испытывать тайные симпатии к надуманной власти закона.
– Конституция может иметь религиозную окраску, – начал Корба, – если обещать кое-что верным…