Как теперь возвращаться в дом, где больше не будет звучать детский смех? Как
мне заходить в спальню, где больше не увижу возле зеркала свою ненаглядную Элю?
Как мне просыпаться каждое утро, что-то делать, зная, что не для кого мне
больше стараться...
– Натан, – меня осторожно трогают за плечо. Открываю глаза, равнодушно
смотрю на обеспокоенное лицо Никольской, опять прикрываю глаза. Она садится
рядом, находит мою руку и сжимает ее. Я не вырываю ладонь.
Сидим рядом друг с другом, Маша хранит молчание, по вздохам понимаю, что
сдерживает себя от ненужной беседы. Я ей не звонил, не имею представления,
откуда она узнала о произошедшем, как выяснила номер больницы, в которой нахожусь.
Это неважно и неинтересно.
– Давай я тебя отвезу домой, – крепче стискивает мою ладонь, я морщусь от
неприятных ощущений.
– Я не хочу домой, – сглатываю, освобождаю руку из рук Никольской, встаю.
Подхожу к окну, ставлю на подоконник стаканчик.
– Поехали ко мне.
– Нет. Спасибо, Маш, за предложение, но я остановлюсь в гостинце. Езжай
домой, не сиди со мной, завтра у тебя сложный день, – бросаю на Машу косой
взгляд, она поджимает губы, соглашается. Завтра у нее суд, нужна ясная голова.
Мои дела меня подождут.
– Если что, звони, – встает, кладет руку мне на плечо, скользит ладонью по
спине. Я не оглядываюсь, когда слышу стук каблуков, смотрю в окно, ловя в нем
свое отражение и удаляющуюся Никольскую. Когда ее силуэт пропадает из поля
зрения, оборачиваюсь, иду в сторону поста.
– Извините, а не подскажете, в какой палате находится второй пострадавший? –
медсестра внимательно на меня смотрит, наверное, мой уравновешенный вид
подкупает, и она называет палату. Она, по идее, не имеет права предоставлять
мне такую информацию, но, может, думает, что я иду с благими намерениями.
Мысленно усмехаюсь, а девушку благодарю улыбкой.
Иду по пустому коридору, перед нужной палатой замираю. Берусь за ручку,
открываю дверь. Одноместная палата. На койке лежит парень лет двадцати. Его
возраст я позже, конечно, выясню, и не только возраст. Я узнаю даже, о чем он
думал в момент аварии.
– Кто вы? – испуганно лепечет парень, приподнимаясь на локтях. Я подхожу к
койке, внимательно его рассматриваю, сканирую пытливым взглядом его лицо, все в
ссадинах, мелких порезах. Краем уха слышал разговор молодых медсестер, что
второму участнику аварии повезло родиться в рубашке. У него сломаны ребра,
сотрясение и гематомы. Жить будет. А мои нет.