По всему выходило: нужно спешить. Я даже душ не стал принимать.
Быстро переоделся, запихал белый халат (а как же, храм науки!) в
шкафчик, закрыл на кодовый замок и пошёл на выход.
Вахтёр в «аквариуме», хоть и прекрасно помнил меня в лицо, всё
равно не давал никому покинуть лабораторию без прикладывания
пропуска к электронному турникету.
Ходили слухи, что скоро поставят и алкотестеры. Молодые
лаборанты, привыкшие к бурным выходным, всерьёз разрабатывали
способы обмана хитрой техники.
Я практически не выпивал, и меня эта проблема интересовало мало.
Гораздо сильнее сейчас заботил другой вопрос: побыстрее добраться
домой и завалиться спать. Чувствовал я себя неважно.
Пригородный автобус пришёл на удивление точно, тютелька в
тютельку с расписанием. Пассажиров было немного: дачный сезон
позади, вот со второй половины апреля народу будет как сельдей в
бочке, не втиснешься.
Я прошёл к свободному месту, плюхнулся на жёсткое пластмассовое
сиденье, обтянутое ржаво-коричневым дерматином, и сразу понял, что
меня неудержимо клонит ко сну. С трудом вытерпел до появления
кассира, отдал ему кровный полтинник, получил взамен билет
(несчастливый, машинально отметил мозг, в правой половине сумма
цифр больше), опустил подбородок и задремал.
Автобус подпрыгивал на неровностях (эх, дороги-дороги, когда же
у нас наконец появятся нормальные, пусть не автобаны, но хотя бы не
просто направления!), пассажиров подбрасывало, голова моталась
вверх-вниз. Я на мгновение просыпался, недоумевающе оглядывался и
снова впадал в почти бессознательное состояние. Нужную остановку не
проспал только чудом.
Зашёл в подъезд, открыл дверь, едва не растянувшись на пороге.
Ноги были как ватные, отказывались слушаться, словно я подарил их
кому-то другому.
Сил едва хватило только на то, чтобы вскипятить чайник. Есть не
хотелось, только пить.
Принято считать, что лучше всего удовлетворяет жажду зелёный
чай. Я выдул полтора литра и… не напился.
Сияющий папенька, благополучно устроив судьбу первенца,
удалился, спеша отвезти супруге добрую весть. Перед расставанием
троекратно расцеловал сына и сказал, что навестит при первой же
оказии. Иван в свою очередь обещал регулярно посылать родителям
весточки. После ухода отца он остался в кабинете Ушакова ждать
дальнейших определений.