Только кредитов мне сейчас не хватало. И так еле-еле свожу концы
с концами. Как скажет, так...
Поймать бы этого пацана и уши надрать. Раньше так бы и сделал.
Но теперь — нет. Нынче этим малолетним выродкам всë можно, а ты и
пальчиком погрозить не смей. Насилие над личностью, понимаешь ли.
Новая этика. А какое ж может быть насилие, если там и личности
никакой нет? Только уродец моральный.
Я махнул рукой и направился к подъезду. Столкнулся с соседкой на
узком пролëте. Худенькая, сутулая Светлана выглядела старше своих
лет. Хотя я знал, что ей ещë и пятидесяти нет. Просто жизнь ей
выпала трудная.
— Здравствуйте, — произнёс я.
— Ой, а у нас горе-то какое. Павлик умер. Внезапно так,
только-только приехал...
— Из санатория? — договорил за неё, хотя Ванька вроде как про
интернат говорил, но почему-то именно это слово слетело с
языка.
— Да-да, ему ж лечение положено было при интернате, — закивала
вдруг она, размазывая по лицу слёзы. — Вот... увезли... А ведь ему
только-только лучше стало. Буквы выучил...
— Да... — протянул я... — дела. Соболезную.
Она не ответила, не оборачиваясь, поспешила вниз.
Несчастливый какой-то санаторий. Вряд ли, конечно, стоит искать
тут мистику какую-то, всё-таки бесплатные путёвки положены не самым
здоровым людям. И, тем не менее, сейчас бы я согласился на
компенсацию вместо поездки. К тому же, ехать мне теперь не на чем.
Опять же, Пульхерию оставить не на кого. Светлане теперь явно не до
моих проблем. Раньше-то я мог попросить её заходить к кошке, да и
Павлику, как она говорила, общение с животным на пользу.
Интересно, можно ли кошку взять с собой? Ну, собак-поводырей
везде же пускают. А у меня кошка-терапевт. Без неё мне никак
нельзя. Так и объясню при заселении. Не могу без Пульхерии и всё
тут. Ну, не заставят же они меня покупать путёвку кошке?
Подойдя к двери, я увидел торчащую бумажку. Развернул тут же,
прочёл. По всему выходило, что вызывают меня к дознавателю. Ага,
прям завтра к девяти должен к нему явиться собственной персоной.
Иначе ждёт меня сырая камера на всё время следствия.
Так я и поверил, конечно же. Повестка-то, по-хорошему, должна
быть лично в руки и под роспись вручена. А то, что в дверь сунули —
филькина грамота. Так что, запихнул я бумажку в карман и сделал
вид, что ничего не было. Хулиганы вашу повестку утащили, ничего я
не видел, а посему завтра, наконец, высплюсь.