Но и тут его ждало разочарование. В Иберии не оказалось никаких чудовищ. Здесь как будто не водились даже львы, рычание которых он слышал почти каждую ночь на всем пути до Столпов Мелькарта. Испуганно ржали кони, возницы что-то кричали и размахивали факелами, словно выводили на черном небе огненные письмена. А за Столпами Мелькарта, узким проливом между Ливией и Иберией, ночи были полны дремотной тишины. Спали освещенные луной скалы, и море баюкало их мерным напевом прибоя.
Не было в Иберии и диких слонов, целые стада которых встречались войску на всем пути от Утики до Столпов Мелькарта. Еще в Ливии Ганнибал спросил у иберийского наемника, какой самый страшный зверь на его родине. Ибер ответил, не задумываясь: «Кролик». И это, как впоследствии убедился мальчик, вовсе не было шуткой. Маленькие пушистые зверьки, так забавно шевелящие длинными усиками, уничтожали посевы, портили плодовые деревья и кустарники.
В Иберии не было и великанов, о схватках с которыми мечтал мальчик. Страну населяли пастухи и пахари в грубых шерстяных сагумах и войлочных шляпах с загнутыми вверх полями. Жили они племенами. И столько здесь было этих племен, что одному человеку вовек не запомнить их странных неблагозвучных названий: оретаны, карпетаны, ореваки, лузитаны, кантабры, плетавры… Наверное, поэтому чужеземцы называют всех жителей этой страны просто иберами, а той, что за иберами, – кельтами, или галлами.
Иберы показались мальчику добродушными людьми. Однажды, когда он, выйдя из карфагенского лагеря, заблудился в горах, ему встретился огромный ибер с длинными, как у женщины, волосами. Незнакомец не только не обидел Ганнибала, но даже пытался его успокоить, смешно щелкая языком. Посадив утомившегося и испуганного мальчика на спину, ибер явился в лагерь. Обрадованный, Гамилькар дал пастуху горсть серебряных «коней», на которые можно было купить целое стадо овец. Ибер вместо благодарности плюнул и бросил деньги на землю.
Отец молча нахмурился, но, когда пастух удалился, стал яростно проклинать неблагодарных иберов. Эти дикари, не имеющие постоянного войска и сражающиеся беспорядочной толпой, упорно не хотят признавать власти Карфагена и платить дань. Они действуют исподтишка, с хитростью, достойной дикарей. Им ничего не стоит спрятаться в горах и сбросить на ничего не подозревающих воинов огромный камень. Ночью они прокрадываются в лагерь, убивают спящих и так же незаметно исчезают. И, если стража ловит кого-нибудь из этих иберов, самыми жестокими пытками не вырвать у них имен сообщников. Когда их тела жгут огнем или раздирают железом, они улыбаются, словно не чувствуют боли. Пригвожденные к кресту, они поют свои победные песни. Настоящие дикари!