Мне-то было плевать на мучения
водителей, едва видящих в мутной завесе дождя дорогу. Я сидел в
тепле и подремывал, не интересуясь происходящим снаружи.
Единственное мое ожидание – когда все это закончится. Закончилось
скоро. Машины подъехали к монастырю, забрызганные по самую середину
дверей жидкой черно-коричневой грязью, с заляпанными фарами и
капотами. Остановились перед массивными воротами, способными
выдержать таран бронетранспортера, и водитель автомобиля, в котором
находился я со своим важным спутником и парой его телохранителей,
дал протяжный сигнал.
Никто не торопился выходить наружу,
считая верхом глупости толкаться возле закрытых ворот, испытывая
дискомфорт от льющего водопада с неба и тягучего ожидания, когда
соизволят впустить гостей. А эти самые гости, вернее, один из них,
свое реноме под дождем мочить не собирался. Ожидание, когда
откроется небольшая калитка, врезанная в ворота, наконец,
распахнется, постепенно перерастало в раздражение.
Калитка открылась лишь только после
некоторых движений камеры наружного наблюдения, сделавшей
пару-тройку поворотов, внимательно осмотревшей все машины, заодно
передав изображение нарисованного герба клана Морозовых на дверях
куда-то в недра помещения местной службы безопасности, или что
здесь принято считать такой охраной. Оператор удовлетворился
увиденным и разрешил впустить поздних гостей.
Этот герб был знаком обитателя
монастыря. Калитка распахнулась, и я увидел высокого человека в
темном от воды дождевике, лицо которого размывалось в непогодных
сумерках и наступающем вечере. И тут же распахнулись дверцы нашего
внедорожного танка. Два крепыша в черных костюмах перестали
мозолить мне глаза и выпрыгнули прямо в грязь, безнадежно марая
туфли. Это их нисколько не смутило. Один из телохранителей раскрыл
зонтик и прикрыл им моего соседа-взрослого. Я оказался обделен этим
вниманием. Сидевшая на мне куцая курточка, мгновенно покрывшаяся
мириадами капель, потемнела от воды. Тяжелая рука второго охранника
легла на мое плечо, чтобы не дать совершить необдуманный поступок –
убежать, сломя голову, подальше от людей и от тяжелых, давящих стен
монастыря. С другой стороны, а зачем мне нужно проявлять явную
глупость? Теперь это будет мой дом, как сказал дядечка, идущий
впереди под зонтом. А другого у меня давно не было.