- Берцы…, - пробурчал Валун,
разворачиваясь. Не обращая внимания на меня, затопал обратно, чуть
не подмяв под свою массивную фигуру. Увернувшись от надвигающейся
глыбы, я пристроился в кильватер. Так было надежнее.
В течение десяти последующих минут я
стал обладателем нижнего белья в виде зеленой майки, черных трусов,
двух пар носок, двух полотенец – лицевого и ножного, двух кусков
хозяйственного мыла и одного – пахучего земляничного. Сюда же
присоединились новенькие берцы, остро пахнущие кожей, тапочки и
комплект постельного белья. Все это богатство я принял на руки,
боясь рассыпать вещевую башню по пути в казарму. Грай шел следом и
нес мой рюкзачок, с которым я приехал в школу, и не предложил даже
помочь что-нибудь взять из кучи. В пустой казарме, кроме скучающего
дневального с усыпанными веснушками лицом, никого не было.
Вчерашнего кадета, видать, сменили.
- Кидай все на кровать. Давай,
шевелись быстрее. Сейчас сострижем с тебя шерсть, чтобы походил на
человека, а потом – в душ.
Странно, почему вчера ничего не
сделали. Наверное, в этой школе свои заморочки, и сравнивать их с
моей реальностью нет смысла. Ну, это так, к слову. Я машинально
провел рукой по мягким густым волосам, уже закрывающим уши.
Действительно, оброс как баран. Грай завел меня в небольшую комнату
с надписью «бытовое помещение», приказал сесть на стул, а сам
погремев чем-то железным в белой поцарапанной тумбочке, достал
оттуда электрическую машинку для стрижки. И через несколько минут я
осторожно ощупывал лысый череп, на котором не осталось ни одного
волоска.
- Новичкам не положено лохмами
трясти, - довольно пояснил Грай, кидая машинку обратно. – Пошли,
чего расселся?
На выходе из «бытовушки» он подозвал
к себе веснушчатого дневального и приказал:
- Приберись в каптерке. А ты, новик,
бери одежду и полотенце. Тапочки захвати. С постелью потом
разберешься. Да не дрожи ты за свои вещи. Здесь крыс не
водится.
Ага, так я тебе и поверил. Крысы есть
в любом подобном заведении.
В большой душевой комнате, в которой
было довольно много открытых кабинок, огороженных только боковинами
из шершавого матового пластика, было прохладно. Единственное
широкое окно наглухо закрыто, да вдобавок к этому закрашено белой
краской.
- Моешься шустро, как птица-бурундук,
- приказал Грай. Дождавшись, когда я разденусь догола, забрал всю
мою старую одежду. – Ну? Чего вылупился, как на икону? Не
пригодится она тебе больше. Все! Включай воду и мойся! Будешь
тупить над каждым действием – жизнь адом покажется!