Фатальное колесо. Дважды в одну реку - страница 45

Не привык народ красиво одеваться.

Хотя бывали, конечно, и приятные исключения.

Вот, например, в глубине колонны Нахимовского района ярким праздничным пятном вышагивала дамочка лет тридцати, одетая в ядовито-синий длинный кардиган, связанный из настоящего мохера! Она выглядела веселым мохнатым шариком, случайно застрявшим в сером штакетнике забора. Под руку держала высокого загорелого мужчину, которого, как видно, просто распирало от созданного его подругой эффекта. Оба жизнерадостно махали в воздухе букетиками гвоздик.

Любопытно.

А ведь я впервые за целый день в этом людском море увидел подобное. Вернее, нарядные люди были практически повсюду. Кто-то был одет по случаю праздника и поцветастее обычного, но чтобы так вызывающе модно!

Я втиснулся в толпу и потянулся за интересной парочкой. Тут же мужичок сбоку подозрительно покосился в мою сторону. Ага! Не хватает одной детальки. Пресловутого «маскера» по теории Хейфеца. Я немного отстал, покрутил головой и молча отнял у какого-то октябренка портрет Брежнева на оструганной рейке. Не дожидаясь скандала, нырнул в толпу и появился у мохеровой парочки с другой стороны. Кепку снял и засунул в карман. Вызывающая больно.

Теперь в мою сторону смотрели приветливо и по-доброму. Юный поклонник дорогого Леонида Ильича и патриот родного Отечества. Я тоже авансом раздавал по сторонам улыбки, не забывая при этом наблюдать за интересной модницей.

Из непрекращающегося гомона я понял, что окружающая публика представляет собой симбиоз строителей, корабелов и моряков самого дальнего района города, который в простонародье назывался «Камышами». В то время это был крупный рабочий поселок вокруг Камышовой бухты, огромного порта, судоремонтного и рыбообрабатывающего заводов. Край, где сам воздух на многие мили вокруг пропитан чудесными ароматами копченой рыбы.

А ведь Пятый что-то такое говорил именно про Камыши. Мол, зашевелилась там криминальная братия. Получается, что это я неплохо попал! Впрочем, пока ничего интересного не происходило, несмотря на то, что уши мои работали как локаторы.

Модницу в пушистом мохеровом прикиде звали Лидочкой. Мужик отзывался на Вовчика и был то ли радистом, то ли электриком на каком-то промысловом судне. По всем признакам, ходил в загранку, как и многие другие из нашей колонны. Явные символы иностранного достатка — почти вся детвора, да и многие взрослые, по-канадски работали челюстями, распространяя кругом ароматы мяты и клубники. В гардеробах тут и там мелькали импортные вещи, скромнее, чем у Лидочки, тем не менее, и не «Русский богатырь». Лица у мужиков, несмотря на весну, были с характерным несмывающимся загаром. На шеях у женщин тут и там поблескивали золотом на солнце более или менее дорогие украшения. А макияж был ярким, броским и эффектным.