По лицам Бена и старика Чана я понял, что это плохой знак.
Тюремщик открыл дверь нашей камеры, и к нам вошли шаманы, продолжая
свои ритуалы. Сердце предательски сжалось, хоть умом я понимал –
всех в этой клетке однажды отправят на смерть.
Шаман, с косой волос в руке, показал на Чана, и на лбу старика
возник неглубокий порез в виде креста. После этого шаманы ушли, и
моё сердце чуть отлегло. А вот старик Чан, по вполне понятным
причинам, сильно побледнел – это было заметно даже в царившей здесь
темноте.
Очень долго все молчали, пока тишину не нарушил Бен.
– Ненавижу, когда эти ублюдки к нам заходят… Крепись, Чан, это
мог быть любой из нас.
– Знаю, – тихо ответил старик. – Во всяком случае, я рад, что
гунгарцам попался только я, а не вся моя деревня.
– Осталась цела твоя деревня, значит, они разрушили другую, –
откликнулся Гистер Тейз.
– Главное, чтобы на мою не напали…
– Чан, сухарь будешь? – спросил Гистер.
– Зачем он мне? Через пару часов меня отправят на жатву.
– Уже два дня не ели из-за общего наказания. Если бы пришёл мой
последний час, я бы от сухаря не отказался, – Гистер подошёл к
Чану. – Держи, это просто акт моей доброй воли.
– Спасибо.
– Гистер, а мне тоже отдашь запасённый сухарь, когда меня шаманы
выберут? – с вызовом в голосе спросил Бен.
– Тебе нет. Ты гнилой изнутри, а Чан – единственный, с кем мне
было приятно поговорить за последнее время.
– «Гнилой изнутри»? И это мне говорит охотник за головами Гистер
Тейз, убивший больше сотни людей? Кажется, ты возомнил о себе
слишком много из-за того, что имеешь ранг «легенда». Но здесь, в
тюрьме Гунгара, ранги не имеют значение.
– Заткнись, Бен. Не порти человеку последние часы.
– Акт д-доброй воли – это, конечно, х-хорошо, но как по мне,
Гистер, давать сухарь приговоренному к жатве г-глупо.
– Квалф, ты тоже заткнись, – ответил Гистер Тейз, возвращаясь в
свой угол. – Чан меня вспомнит в загробном мире, а вас, засранцев,
нет.
Ночью мне не спалось. Думал о старике Чане и о месте, в которое
попал. Правда, как я понял чуть позже, больше всего мне не давала
уснуть монета со скорпионом. Хотелось достать её без посторонних
глаз, но Гистеру Тейзу, как и мне, не спалось.
– Прежде чем убить, они хотят сломить нашу волю, – тихо произнёс
Гистер Тейз, разрушая повисшую тишину. – Гунгарцы служат демону
Забруку, и все их жертвоприношения происходят с целью угодить
демону.