– Привели пограничники... – сказал худощавый старик, обращаясь
как будто к самому себе. – Давно не было хаофаров, забредших сюда
случайно.
– Хаофары? – переспросил я. – Кто это?
– Гунгарцы делят всех иноземцев на три категории: хаофары –
сильные духом и волей, лаофары – средний дух и воля, и маофары –
слабые духом и волей. Хаофарам разрешено видеть свет, есть хорошую
пищу и иметь Право Голоса. Лаофарам разрешено изредка видеть свет,
изредка питаться нормальной пищей, и изредка разговаривать.
Маофарам запрещено видеть свет, им выкалывают глаза, кормят их лишь
помоями, а также лишают Права Голоса, если оно у них, конечно,
имелось.
– С-старик Чан, – вмешался ящерочеловек, – подожди
р-рассказывать ему п-порядки, мы даже не знаем его имени.
– Майто Краун, – ответил я сходу. Своё имя, находясь во Внешнем
Секторе, мне лучше было скрывать, но в нынешних обстоятельствах это
выглядело бессмысленным.
– Я Квалф, – отозвался ящерочеловек, – м-молчаливый тип в
п-противоположном углу Гистер Тейз. Болтливый тип, к-который сидит
рядом со мной и пока молчит – это Бен. Ну и, собственно, с-старик
Чан, распинающийся тебе про х-хаофаров.
– Понял. Давно вы тут?
– Я и Бен п-пару месяцев, Чан п-пару недель, а Гистер Тейз, по
слухам, уже больше года.
– Вас всегда держат за решёткой или...
– Токо пришёл и уже думаешь, как сбежать? – перебил Бен. – Если
не хочешь оказаться в пыточных гунгарцев, то забудь о таких мыслях.
А про выпускают или не выпускают – на несколько дней в неделю
отправляют на шахты или в каменоломню. Сегодня день
жертвоприношения, поэтому все за решеткой.
– Не все за р-решёткой, кого-то отправят на жатву.
– Это да. Раз в неделю выбирают по два хаофара, и десяток
хаофаров на наступление каждого месяца. Наступление нового года уже
прошло, так что попасть в сотню счастливчиков можно не бояться. Про
лаофаров и маофаров не знаю, но их шинкуют гораздо больше, – В
коридоре послышались шаги и нарастающий стук бубна. – Чёрт, вот,
собственно, и шаманы идут. Парень лучше иди к стенке и сиди
тихо.
Предупреждения я послушался и сел возле Гистера Тейза, чтобы по
всем сторонам нашей камеры было примерно одинаковое число людей. К
нашей камере приблизились два разрисованных татуировками шамана.
Один из них остановился и стал сильно бить в бубен, а другой,
держащий в руках косу красных волос, стал танцевать.