— Молодежь в наше время не имеет понятия об уважении, —
глубокомысленно изрек рядом со мной Павел Николаевич.
Я бросила на него взгляд и невольно улыбнулась. Внешне он не
слишком отличался от упомянутой молодежи. На студента он, конечно,
уже не тянул, но в свои тридцать три выглядел, пожалуй, почти так
же, как в бытность моим преподавателем.
В машине Павла Николаевича всегда пахло чем-то сладким, и каждый
раз это странным образом напоминало мне о благовониях Всемилы.
Источник запаха я так и не обнаружила, а спросить все время
стеснялась.
Павел Николаевич открыл окно, и запах моря, смешавшись с запахом
салона его машины, возвратил меня в Свирь. Я вспомнила румяный
хлеб, который пекла Добронега, подумала о том, что ребенку Радима
должно быть уже около пяти, если время здесь идет так же. Он
беззаботный, любимый. Мне очень хотелось в это верить. Я на миг
представила, как не умеющий говорить тихо Радим шепчет, боясь
разбудить малыша. И какой он, наверное, в этот момент неловкий и
трогательный одновременно. Мне на глаза навернулись слезы. Господи,
как же я по ним скучала!
Отвернувшись к окну, я украдкой вытерла глаза, а потом
спросила:
— Чем здесь пахнет?
— Морем, — чуть насмешливо ответил Павел Николаевич.
— Нет, в машине.
— В машине?
— Да, чем-то сладковатым. Как… как духами.
— Наверное, ими и пахнет, — улыбнулся он. — Мила любит яркие
ароматы.
— О, понятно, — протянула я.
Разумеется, у нормальных людей все объясняется просто. Всего
лишь жена любит яркие ароматы, и поэтому ими пахнет в машине. Это
только у меня в голове благовония. Впрочем, думаю, мало кого
закидывало в другой мир. Во всяком случае, ни о чем подобном я не
слышала.
До Димкиного садика мы доехали в молчании. Павел Николаевич
припарковался у облупленного забора и посмотрел на меня. Когда он
пристально на меня смотрел, мне становилось неуютно. Я сразу
вспоминала, сколь многим ему обязана.
— Все в порядке? — наконец спросил он.
— Да, — улыбнулась я. — Просто, наверно, никак не могу
привыкнуть.
— К морю?
— И к нему тоже. Оно живое. Дышит.
— О да, — с энтузиазмом подхватил Павел Николаевич. — А вы
знаете, что оно уникально?
Я с улыбкой покачала головой. Если Павла Николаевича что-то
интересовало, то он рассказывал об этом так, что у слушателей не
оставалось шанса остаться равнодушными.