Эта ночь стала самой нежной, наши ласки были неспешными, но не
менее горячими. Сердце мое трепетало, душа рвалась на встречу
Аодху, в этот момент я перестала думать о чем-либо, наслаждаясь
нынешним моментом без остатка.
Проснулась на рассвете; братья сиды
обнаружились в лагере – бодрствующими. Интересно что они делали?
Какое задание давал им Аодх? Вспомнив расслабленную позу Рисса и
полуголые тела братьев, то, как они смотрели на речных дев наводило
лишь на одну догадку.
Мотнув головой вернулась в настоящее.
Взгляд вновь опустился на кисть руки; рядом с первым иероглифом,
пристроился второй – замысловатый с резкими углами. Слово
отпирающее замок на тюрьме Элелии оказалось выбито на тонкой
пластине раньше к чему-то крепившейся.
Перед тем как заснуть, щелкнув
пальцами, на раскрытую ладонь принца упала пластина, опутанная
темными жгутами магии. Вот почему я не ощущала зова, не из-за
слабости постигшей от использования силы. Стоило темным шнурам
расползтись в разные стороны, словно живым лианам, как по моим ушам
ударил напев без слов. Иероглиф вспыхнул, заискрился и
нежно-грустная мелодия наполнила меня.
Процедура перенесения «тату» на кожу,
прошла идентично как в первый раз. Интересно эти слова выбил на
разных предметах загадочный мужчина являвшийся моей бабушке? Или же
сам тюремщик? Хотя, для чего это надсмотрщику, понятия не имею. Но
ведь кто-то раскидал слова, и кто-то разбил камень. Я никак не
могла понять зачем и для чего, и кому все это нужно. Единственная
кто мне даст ответ, это Элелия, – если она жива – для этого стоило
постараться отыскать ее.
Наблюдая как Рисс с Шером принялись
сворачивать лагерь, поднявшись с одеяла, направилась к Аодху
чертившему непонятную руну в воздухе. Через минуту из
подпространства появились гиппоцервы; сытые, довольные.
Один из олене-коней подбежал ко мне,
тыкаясь рогатой головой в протянутую ладонь. После тесного контакта
с ними, гиппоцервы перестали казаться мне опасными.
– Привет, мой хороший, – проворковала
я, принимаясь поглаживать зверя. – Соскучился?
Турх взвизгнув, фыркнул едва не
пританцовывая от моих почесываний. Я же рассмеялась видя
проявленную радость животного.
– Сильно не балуй, а то слушаться
перестанет, – предупредил Аодх, находясь неподалеку и наблюдая за
моими действами.