На следующий утро мне сообщили,
что Брайс начал есть. А спустя неделю его начали готовить
к выписке. И от депрессии не осталось
и следа. С тех пор мне позволяли не просто наблюдать
за действиями целителей, но и ассистировать.
А еще мне вменили в обязанности психологическое
сопровождение пациентов. Так что на практику отныне
я ходила с радостью, и дни мои пролетали как
мгновения.
Дон не упускал ни одной
свободной минуты, чтобы увидеться со мной. Я начала
к нему привыкать и даже скучать, когда он был занят.
Но больше всего меня радовал тот факт, что за все эти три
недели я ни разу не видела Вэлиана,
и окончательно расслабилась.
— Привет!
— я радостно улыбнулась Брайсу, входя в палату. Это
стало моим ежедневным ритуалом навещать его в первую
очередь.
— Привет! — смущенно
ответил он.
— Как твои дела? Как
ты себя чувствуешь? — его ладонь была горячей
и немного дрожала.
— Хорошо. Лириал говорит, что
кость почти срослась.
— Отлично. Скоро ты будешь
бегать, — я отпустила его руку, убедившись, что все
внутренние резервы организма почти полностью восстановились.
— Готов к выписке?
— Не знаю, — Брайс
тут же сник.
— Почему? Что случилось?
— только снова не дать ему впасть в депрессию.
— Я должен буду вернуться
на службу, — тихо произнес он, не поднимая
на меня глаз.
— Полагаю, да.
Ты не хочешь работать в Департаменте?
— Думаю, другие
не захотят, чтобы я здесь остался.
— С чего ты это взял?
— мне была непонятна его логика.
— Из-за меня погибли другие
маги.
— Они погибли, потому что
на вашу группу напали горгульи, — воскликнула
я возмущенно. — И ты тоже мог бы там
погибнуть, но тебе повезло больше, чем остальным.
— И я жалею
об этом, — пробормотал Брайс, отворачиваясь.
— Не тебе решать, когда
жить, а когда умирать, Брайс, — с нажимом
произнесла я. — Если ты остался в живых, значит
так надо.
— Кому? — он поднял
на меня влажные глаза. — Кому это надо, Ириэн?
— Тому, кому ты, возможно,
спасешь жизнь, — воскликнула я в сердцах.
— Если боги оставили тебя в живых, значит, у них
на тебя еще есть планы.
Брайс долго и задумчиво смотрел
на свои руки, лежащие поверх одеяла. Затравленное выражение
на его лице медленно сменялось на осмысленное
и решительное.
— Ты, правда, так думаешь?
— робко спросил он, поднимая на меня глаза, полные
надежды.
— Правда, —
кивнула я.