Периодически на пути встречались пороги, в которых ревела вода, и по берегам торчали большие серые скалы. Потому мысль попробовать сделать плот посещала меня не особо. После одного из порогов, когда шел по высокому берегу, показалось, что шагаю по тропке. Сначала, не веря своим глазам, подумал, что это просто звериная тропа, протоптанная к водопою, но тропа становилась все шире, и вскоре я неожиданно вышел на небольшую поляну. На ней, похоже, был пожар, но, присмотревшись, я заметил, что все упавшие деревья были срублены, с одного края уже выкорчевано несколько пней, а под дальними торчит несколько ваг. Внезапно закружилась голова и бешено застучало сердце. Из-за резкой слабости в ногах мне пришлось сесть на ближайшее упавшее дерево. Несколько минут я сидел, глубоко дыша, пытаясь успокоиться. Видимо, я уже настолько уверовал в свое одиночество в дикой тайге, что следы деятельности человека произвели на меня такое действие. Понемногу бешеное биение сердца унялось, исчез звон в голове. Я осторожно поднялся и стал внимательно оглядывать все вокруг.
«Это что же, подсечное земледелие? Куда же и какой черт меня занес? Помнится, в каком-то музее видел я подобные картинки», – нервно крутились мысли в голове.
Обойдя поляну, ничего полезного на ней не нашел и уже по натоптанной почти дороге пошагал дальше. Еще час ходьбы привел к полю, на котором колосилась, по-видимому, тощая рожь или ячмень, – моих познаний в агрономии, увы, не хватало для определения злаков. Большая часть поля была уже сжата. За ним метрах в ста виднелся забор, сделанный из целиковых стволов, вплотную вкопанных друг к другу и заканчивающихся заостренными обугленными концами. В заборе виднелись небольшие ворота, по-видимому заложенные чем-то изнутри. Пахло дымом и каким-то варевом, на что мой желудок отреагировал болезненной судорогой.
Подойдя к воротам, я аккуратно постучал. Во дворе кто-то ойкнул, и началась беготня. Над тыном появилась лохматая голова и, оглядевшись вокруг, что-то крикнула, но я не понял ничего. Внезапно створка ворот распахнулась, и на меня, держа деревянные вилы в руках, попер низенький мужик – ростом он мне был, наверно, чуть повыше пупка и струхнул изрядно. Все-таки рост два метра и два сантиметра и в мое время вызывал немалое уважение. Я отступил на шаг и поднял руки вверх, демонстрируя, что у меня ничего нет. Потом знаками показал, что кидаю вилами сено, а потом показал на рот. Мужик попался сообразительный и согласно закивал, а потом, вытащив из-за пояса приличный килорез, слегка оцарапал мне запястье и, увидев кровь, что-то ободряюще прокричал во двор.