Когда Элоиза вернулась домой, Габриэлла уже давно спала. Она не слышала, как мать поднялась наверх и прошла по коридору в свою спальню, не видела торжествующей улыбки на ее губах. Элоиза начинала жизнь заново! Перед ней открывались новые, счастливые перспективы, и она не собиралась позволять своему прошлому хоть сколько-нибудь омрачить их. И Элоиза уже знала, как она поступит со своими прошлыми разочарованиями – она оставит их здесь и накрепко запрет за собой двери, чтобы ничто из того, что на протяжении десяти лет отравляло ей жизнь, не прорвалось следом за ней в будущее.
Она буквально считала оставшиеся до отъезда часы. В кармане Элоизы уже лежал билет на поезд, отправлявшийся завтра вечером, но Габриэлла этого не знала. Мать вообще ничего ей не сказала. Боже, зачем лишний раз колебать воздух ради этой маленькой гадины. Не все ли равно, что она там себе думает. Несомненно одно – вина Габриэллы перед ней неисчерпаема.
Габриэлла действительно не знала, во сколько они уезжают. Поэтому на следующий день она проснулась пораньше, поскорее умылась и причесалась. Когда в девять утра заспанная Элоиза сошла вниз, на столе уже дымился кофе, сваренный Габриэллой. Девчонка хорошо усвоила преподанные ей уроки – кофе был отличный, и, наливая его в чашку, Габриэлла ухитрилась не пролить ни капли.
Поскольку Элоиза не сказала ей ни слова, Габриэлла поняла, что ей удалось угодить матери. В другой раз она непременно обрадовалась бы, но сегодня девочка слишком волновалась. Ее так и подмывало спросить, когда же они наконец поедут на вокзал. Лишь огромным напряжением воли ей удавалось сдерживаться, чтобы ненароком не разозлить мать. А сделать это было проще простого – в этом Габриэлла не раз убеждалась на собственной шкуре.
Прошло томительных полчаса, прежде чем Элоиза открыла рот и спросила у Габриэллы, готова ли она. Разумеется, она была готова. Габриэлла уже давно уложила в чемодан последние мелочи (в том числе заветную тетрадь из-под матраса) и надела серую дорожную юбку и белый свитер. На кровати в детской были аккуратно разложены темно-синий блейзер, такой же берет и светлые перчатки – обычный наряд Габриэллы, когда они с матерью выходили вдвоем. Высокие белые гольфы были подтянуты и завернуты именно так, как любила Элоиза, а черные лаковые туфли Габриэлла еще с вечера вычистила и натерла хлебным мякишем, в них можно было смотреться как в зеркало.