То, что перед нами ад, не вызывает сомнений. Мысль Гоголя о трех частях поэмы, подобно Дантовой комедии, известна. Написана 1 часть – «Ад»; 2 часть – «Чистилище» – была сожжена, и сам Гоголь это объяснял: «… так было нужно. «Не оживет, аще не умрет», – говорит апостол. Нужно прежде умереть, для того, чтобы воскреснуть… Благодарю Бога, что дал мне силу это сделать. Как только пламя унесло последние листы моей книги, ее содержанье вдруг воскреснуло в очищенном и светлом виде, подобно фениксу из костра, и я вдруг увидел, в каком еще беспорядке было то, что я считал уже порядочным и стройным. Появленье второго тома в том виде, в каком он был, произвело бы скорее вред, нежели пользу. Вывести несколько прекрасных характеров, обнаруживающих высокое благородство нашей породы, ни к чему не поведет. Оно возбудит только одну пустую гордость и хвастовство» (32, VI, 82). Третья же часть – «Рай» – так и не была написана в силу тех причин, о которых уже сказал Гоголь.
Автор предлагает читателю пройтись с ним (проводником) по кругам ада: от еще безвредного Манилова, коего грехи ограничиваются «невинным» бездельем и мечтательностью до самого гадкого и гнусного, уже не человека, а «прорехе на человечестве», Плюшкина. Чем дальше, тем тяжелее спускаться. В доме Плюшкина темно и холодно, как внизу, в преисподней (вспомним, что на улице разгар июля). Утерян пол: не то баба, не то мужик. На Чичикова повеяло нежилым. Потеря пола характерна для героев этого уровня, ибо речь идет о душах. Собакевич пытается обмануть Чичикова, подсунув ему бабу – Елизавету Воробей, правда, пишет ее по-мужски с «ъ» на конце. Получился «Елизаветъ».
Конец ознакомительного фрагмента.