(К юбилею профессора Е. Б. АРТЕМЕНКО)
Юбилей – особый рубеж в жизни каждого человека. Отличительное качество этого события состоит в том, что оно ставит перед самыми разными людьми множество неординарных вопросов. Оказывается, весьма непросто ответить на очевидный и прозрачный, на первый взгляд, вопрос: кем является профессор Евгения Борисовна Артеменко? Филологом, лингвофольклористом, лингвокультурологом, семиотиком, философом, историком?.. Безусловно, это один из тех случаев, когда перечисление не столько грозит оказаться неполным, сколько оказывается лишенным смысла. Евгения Борисовна является мыслителем универсального масштаба, что вполне органично сочетается с тем фактом, что она абсолютно очевидно принадлежит к специалистам в особо избранных научных областях. Личность ученого олицетворяет принцип дополнительности, а научная деятельность соизмерима с деятельностью целой команды ученых различного профиля. Профессор Е. Б. Артеменко принадлежит к особому типу исследователей, чье творчество настолько многообразно, что масштаб ее мысли, выраженной в слове, требует особого механизма, особой технологии постижения и рождает многочисленные ростки нового знания и новых идей. Ее отличает удивительная способность к анализу различных явлений во всей их объективной сложности и глубине с учетом действующего в духовной сфере принципа наслоения. В трудах ученого находит свое отражение исследование модели мира, воплощенной в тексте, научный поиск в определенной плоскости, по определенному направлению и с непременным установочным стремлением понять строение и тайны бытия во всем многообразии их проявлений. Плоскости разреза и направления меняются, но одно не отрицает другого, а лишь обогащает предшествующее, формируя тем самым неповторимую модель и восприятия исследуемого мира, и его интерпретации. Отсюда присущая лишь настоящим ученым непрестанная диалектичность мышления при константности установки на мир как единое и органичное целое во всех его взаимосвязанных деталях и проявлениях. Евгения Борисовна наделена особым даром философского удивления, при котором нет в мире культуры составляющих, которые не могли бы быть подвергнуты рефлексии, не могли бы стать объектом размышления и научного интереса. Исследуемый предмет воссоздается заново, тем самым перестраивается вся совокупность знаний о нем.