– Это ты произвел взрыв?
– Я, ваше благородие! – ответил Рысаков.
– Кто такой?
– Мещанин Глазков из Вятской губернии.
– Почему ты это сделал?
Рысаков отвернулся и промолчал.
Император перекрестился, поблагодарил Бога за спасение и спросил Дворжицкого, оказавшегося рядом:
– Преступник схвачен?
– Схвачен, ваше величество! Государь, благоволите сесть в мои сани и немедленно ехать во дворец.
– Прежде хочу взглянуть на преступника.
– Но это опасно, ваше величество. У него могут быть сообщники.
– Я сказал, хочу видеть того, кто намеревался убить меня. Что непонятного, господин полковник? – Александр направился к месту, где находился террорист.
Кулебякин просил его вернуться к карете, но император ничего не ответил, прошел мимо.
Царь подошел к преступнику, посмотрел ему в глаза и произнес твердым голосом, сохраняя спокойствие и самообладание:
– Молодец. И что же тебе нужно от меня, безбожник?
Рысаков не ответил.
Император повернулся к карете. Полковник Дворжицкий продолжал настаивать, чтобы он поспешил во дворец.
Александр Второй ответил:
– Хорошо, мы поедем во дворец, но прежде я хочу видеть место взрыва.
Бомба разворотила зад кареты. В мостовой образовалась воронка.
– А если бы немного раньше? – спросил император.
– Что вы сказали, ваше величество? – уточнил Дворжицкий.
– Я говорю, что если бы безбожник бросил бомбу секундой раньше, то взрыв произошел бы под самой каретой.
– Господь отвел от вас смерть.
Александр Второй перекрестился:
– Воистину так.
Перовская вцепилась в ограду на противоположной стороне канала. Царь опять невредим. Это какое-то наваждение! Его не берут ни пули, ни динамит. Но где же Тимофей Михайлов и Игнатий Гриневицкий? Неужели струсили, и все кончено? Она готова была выть от отчаяния, когда увидела метальщика.
Гриневицкий сошел с тротуара и швырнул под ноги императору вторую бомбу. Прогремел оглушительный взрыв. Государь, офицеры, казаки, сам террорист и зеваки, находившиеся поблизости, повалились на мостовую. Над набережной поднялся большой шар белого дыма.
Когда дым немного рассеялся, люди, разбросанные взрывом, боялись подступиться к тому месту, где только что стоял император. Никто не знал, убит он или ранен.
Александр даже не упал, а присел на мостовую. Он в горячке пытался опереться руками о землю. От шинели его остался только верх. Размозженные ноги были голы, из них лилась кровь.