– А может, именно Жемчужные способны излечивать души? – спросил Илья. – Именно для этого они появились из твоих слез, богиня.
– В мире возможно все, – ответила Тара. – Но это мои дети, и их страдания причиняют мне боль. Ты до конца не в силах понять суть Лии. Если она тебя полюбила, то это навсегда, навечно. Настоящая любовь только одна. И готов ли ты, простой парень, пройти весь свой жизненный путь с иным существом?
Илья вздрогнул, все внутри похолодело. Одно дело – эмоции, которые его переполняли сиюминутно, другое дело – такие глобальные задачи. Илья был уверен, что он полюбил Лию, но разве его чувство могло дотянуться до уровня Абсолюта? Это были совершенно разные категории, никак несопоставимые.
Третий глаз Тары на лбу распахнулся. Зрачок показался Илье бездонным колодцем, ведущим в беспросветный мрак. Он вздрогнул и зажмурился. Легкий сквозняк пробежал по его горящему лицу, что-то шелковистое коснулось кожи. Илья раскрыл глаза. Он увидел руку богини, из ладони вырастал белый лотос. Рука резко прижалась к его груди и будто обожгла ее. Илья вскрикнул и невольно откинулся назад, падая в неизвестность. Вокруг него сомкнулись лепестки огромного лотоса, и в этом цветочном коконе он полетел куда-то вниз. Всплеск… холод воды… Илья начал погружаться. Он закричал, попытался раздвинуть сомкнутые лепестки, но из сердцевины лотоса возникла жемчужина. Она полетела прямо ему в раскрытый рот. Илья глотнул и потерял сознание…
Бусина восьмая
Укрытая беспросветным мраком
Как раковина без жемчужин,
Я выброшен на берег твой.
Осип Мандельштам
Илья резко втянул носом воздух, закашлялся, выталкивая остатки воды из легких, и окончательно пришел в себя.
– Ты очнулся, мой господин! – услышал он ликующий голос и открыл глаза.
Он увидел перед собой низко склонившееся участливое лицо кареглазого юноши и попытался улыбнуться.
– Вей! Это ты? И не называй меня господином, – охрипшим голосом сказал он и сел.
Его новый друг, оборотень-солонгой, широко улыбнулся:
– Слушаюсь, госп… Илья! Ага, ты уже в норме и точно жив, раз начал ворчать, – заметил он и рассмеялся. – Но как же ты меня напугал! Ты был такой бледный, совсем мертвый, ужас какой-то…
– Как видишь, я воскрес, – пробормотал парень.
– Слава милосердной Гуаньинь! – пылко произнес Вей. – Но давай быстрее уберемся отсюда.