Утро началось с громкого конского ржания. Виктор подскочил
мгновенно, спросонья не сообразив, что вообще происходит. И увидел
в окно курьера из Управления, державшего за уздечку великолепного
гнедого скакуна.
— Господин следователь, — счастливо выдохнул курьер, увидев
вышедшего ему навстречу Виктора, — заберите эту скотину, а то он
меня сейчас вместо сена съест. И вот еще, шеф велел Вам передать. —
Парень, стараясь держаться от гнедого подальше, насколько возможно,
вручил Виктору записку и ножны с кинжалом.
«Коня зовут Леший, отвечаешь за него головой. За кинжал
тоже. Успеха!» — убористым почерком сообщал в записке шеф.
Виктор, собиравшийся двигать в замок пешком (не так уж и далеко,
не сахарный, не развалится), а на пояс повесить форменный тесак
Стражи, восхитился предусмотрительностью начальства. Конечно,
бедный родственник может прийти и на своих двоих. Вот только
отношение будет уже не то... А нам не нужна жалость, нам нужно
сотрудничество, причем максимально скрытое от широкой
общественности.
То же и с тесаком. Этикет, конечно, дозволял пользоваться
табельным оружием. Но это было все равно, что повесить на грудь
бляху следователя. Сведущие люди поймут мгновенно. Виктор собирался
прикрыть герб на рукояти полой камзола, но с кинжалом шефа (ого!
рутенская радужная сталь!) было намного лучше.
Дворянин совсем без оружия — нонсенс. Конечно, носить меч в
мирное время, да еще собираясь в гости, совершенно не обязательно,
в любом случае придется оставить в оружейной комнате при входе. Но
как минимум кинжал у благородного рыцаря обязательно должен быть.
Иначе это не рыцарь, а не пойми что.
Так что шеф буквально спас положение.
Леший оказался идеально объезжен. Просто курьер никогда не имел
дело с породистыми, норовистыми лошадьми.
Виктора конь слушался беспрекословно и шел по аллее гордым
красивым шагом. А его всадник — на чужой лошади, с одолженным
кинжалом и в наспех подогнанном костюме — боролся с совершенно
неуместным сейчас чувством.
Виктору казалось, что он возвращается домой.
Замок Берген был существенно меньше и выглядел намного мрачнее
Гнездовского. Никаких прудов рядом не было, только от реки был
прорыт канал для наполнения замкового рва. На аллее росли не дубы,
а клены — их осенним великолепием восхищались все гости... И все
это было совершенно не важно. Важна была та неуловимая тень
узнавания, которая накрывала Виктора и шептала — тут почти как
дома.