В первую очередь, конечно же, это деньги, которые у меня
имелись. Не много и не мало, но три тысячи золотых конфов наличкой,
а это, между прочим, сорок пять килограмм драгоценного металла, и
акции некоторых предприятий нашего государства, общей стоимостью
еще в пятнадцать тысяч монет. Пока все это хранилось у нашего
бывшего комбата Сергея Ивановича Еременко, который после полученных
на Кавказе ранений, не смог более тянуть на себе командование
батальоном, но службу не бросил и сейчас заседал в органах
государственной безопасности, заместителем начальника
аналитического отдела. Неплохо пристроился полковник, глядишь, что
и мне это как-то пользу принесет.
Во-вторых, мои надежды укреплялись тем, что, наконец-то, на
границах Конфедерации воцарилось относительное спокойствие, которое
несло стране долгожданную стабильность и возможность развиваться
без угрозы со стороны внешних врагов. На севере мир, царь Иван
подписал пакт о ненападении и, как говорят, тихо спивается у себя в
столице, городе Шахты. В Крыму нанесен удар по караимам, и они
отступили к западному побережью полуострова. На востоке, после
сражения под Мокрым Батаем, единственная уцелевшая орда
дикарей-“беспределов”, все же обогнула озеро Маныч-Гудило и ушла в
сторону Волги.
Самая главная проблема оставалась на Кавказе, где войска
Новоисламского Халифата стремились пробиться к нашим внутренним
районам. Однако, в течении летней военной кампании, блестяще
проведенной нашим самым лучшим полководцем генералом Крапивиным,
южане были вынуждены отступить. Как вещало столичное радио, главный
источник информации в нашем государстве, было проведено сразу
четыре наступательных операции, и сейчас, понеся огромные потери,
южане вновь откатились на территорию Грузии и Азербайджана. Они
потеряли всю Кабардино-Балкарию, Аланию, плодородную Рионскую
Низменность и большую часть Чечни, и вновь собирали войска для
очередного рывка на север. О мирных переговорах речь пока не шла,
халифатцы все еще были сильны. Но Крапивин должен был их дожать в
течении зимней кампании, и сомнений в том, что Новоисламский
Халифат потерпит поражение, не было ни у кого. Опять же Трабзон от
них откачнулся, и заключил с нашими войсками, вышедшими к Кобулети,
временное перемирие.
И третье, что вселяло в меня уверенность в завтрашнем дне, это
то, что я был молод. Мне всего только двадцать два года, я здоров,
силен, не глуп, хорошо подготовлен и готов принять любые удары
судьбы, выстоять и оказаться победителем. Можно сказать, что это
самоуверенность и бахвальство. А с другой стороны, это знание своих
сильных сторон.