На следующий день Серрано, информированный послом о начале «Операции Барбаросса», доложил об идее Франко, который, возможно, ответил, что сам уже думал об этом и что «конечно, разрушение СССР есть дело Испании». Родригес подчеркивает, что Франко не подчинялся давлению Фаланги в деле оказания помощи Германии, если это затрагивало интересы Великобритании, морского флота которой он боялся. Много лучше, если помощь будет оказана на русском фронте, поскольку СССР рассматривался всеми политическими силами, поддерживающими Франко, включая Церковь и Армию, как фундаментальный враг, как анти-Испания, – мятеж 1936 старались оправдать как предупреждение коммунистического заговора, который представлял опасность для существования Испании. И помощь, военная и политическая, которую оказал Сталин испанской Республике и Коммунистической Партии Испании, как бы подтверждала это.
Решение об отправке контингента на Восточный фронт было принято 23 июня 1941 Советом Министров под председательством Франко. Это не предполагало объявления войны СССР – меры, которая сильно разозлила бы британскую дипломатию, поскольку СССР был союзником Англии в борьбе с Германией. Цель была показать, что испанский «воюющий» нейтралитет используется в германских интересах, однако исключительно против СССР, но не против Великобритании или Франции (С. 45).
Родригес пишет, что вся «голубая» пресса в конце июля обыгрывала параллель между гражданской войной и кампанией против России. Он констатирует, что значительная часть испанцев-победителей в гражданской войне была убеждена в том, что именно коммунизм является причиной братоубийственной войны между испанцами. Поэтому для них представлялось справедливым участие в агрессии против России, с целью его (коммунизма) окончательного уничтожения. «Мы вернем России визит, который она нам сделала в 1936» (С. 49).
Во многих фалангистских хефатурах (полицейских управлениях) число желающих вступить в дивизию было больше, чем установленный необходимый минимум.
И тем не менее, – пишет Родригес, – не пройдет и года, как станет известно о том, что происходит в России и чего не предвидели ни Франко, ни Серрано, ни другие руководители армии и партии; абсолютная нехватка гражданских добровольцев будет теперь покрываться солдатами из казарм, что будет сопровождаться строгой цензурой темы, постыдной для Партии и режима. Он указывает также, что не вся молодежь, стремившаяся попасть в дивизию, состояла из идейных фалангистов. Часть была просто «антибольшевистски» настроена и была убеждена в том, что выступает «против варварства». Некоторые имели мотивы менее политические и часто исходили из личных побуждений, стараясь проявить свою самостоятельность, действовать «по своему разумению». Упоминает Родригес и материальные причины вступления в дивизию: такие привилегии, как сохранение рабочего места и других благ на предприятии, передача семье заработной платы, полагавшейся вступившему. Дети и младшие братья добровольцев получали привилегии при поступлении на учебу и ряд других. Правда, – поясняет Родригес, – большинство этих льгот вступило в действие уже после того, как Дивизия покинула Испанию. В первую фазу комплектования дивизии политическая мотивация преобладала.