– Александр Александрович, при всём уважении, сейчас вам
нужно беспокоиться о скорейшем разрешении ситуации с вами. Я попробую узнать.
– Алевтина Гуревич, сотрудница лондонской компании.
Узнай, обращалась ли она к врачам и по каким вопросам.
Прошло уже более трёх недель. Я уверен, что она уже знает
правду. Она наверняка сотни тысяч раз пыталась связаться со мной! Мне страшно
представить, какие мысли крутятся в её голове. И больше всего я боюсь, что от
всех этих переживаний у неё случится выкидыш.
На следующий день адвокат приносит мне весточку: всё в
порядке, в известность поставил. Учится, работает, к врачам не обращалась,
ничего не беспокоит. Ждёт меня и верит, что скоро всё разрешится.
Это «скоро» растягивается на долгие недели ожидания
принятия апелляции на пересмотр дела за очевидными нестыковками: на момент
убийства дамочки у меня алиби, я был дома, с сыном, в подъезде камеры и
консьерж. В указанный ею период на моё имя были действительно забронированы и
оплачены билеты на самолёт, но пассажир не проходил регистрацию на рейс.
Пока дело стопорится, всё, что меня интересует, это Аля.
И хотя адвокат уверяет, что с ней всё чудесно, неясные переживания сковывают
меня долгими ночами.
– Михаил Юрьевич, – моя самая частая просьба помимо воли
срывается с губ, – один телефонный разговор. Пожалуйста.
– Александр Александрович, я прекрасно понимаю ваше
состояние, но, пожалуйста, не порите горячку. По решению суда вам отказано в
звонках кому-либо, кроме меня. Вы же знаете. Пока не найдут концы, будут
перестраховываться, чтобы вы не связались с сообщниками и не попытались
перепрятать средства.
Знаю, да. Но это не мешает мне грезить о самом желанном и
недоступном.
И вот, спустя два месяца и тринадцать дней моего
пребывания в следственном изоляторе, меня освобождают. Нашёлся свидетель
убийства Тимирязевой, составлен фоторобот подозреваемого, и это точно не я.
Кто? Следствие разберётся.
Теперь я подозреваю всех и каждого. Бакинский прав. Это
сделал кто-то очень близкий. Возможно, даже Мила приложила к этому руку. И я
обязательно разберусь в этом бардаке. Но чуть позже.
Задача номер один – вернуться в Лондон. Потому что мне совершенно
не нравится, что звонки обрубаются механическим женским голосом, а сообщения не
доходят до адресата.