Чёрт! Как? Ситуация из тех,
когда в своём здравом уме усомниться проще, чем в объективной
реальности!
— Ну. Ты. Даёшь, — покачал головой я,
новым взглядом осматривая всё вокруг. Сколько человек в экипаже
боевой машины? Вроде три? Да, точно, три: по игре помню — командир,
стрелок и мехвод. Их там ещё качать надо было отдельно от танка… и
это, кстати, только в современных. А так и четыре, и даже пять
могло быть! А тут кресел, вернее, скелетов кресел без
следа обивки и мягкого наполнителя — всего два, а места, даже если
мысленно навесное оборудование вернуть, на четверых минимум.
Та-ак.
Я подвинул переноску к самому правому
борту, пошевелил рукой аккуратно разложенные разноцветные кусочки
металла — как только не перемешались, пока машина ехала? Латунь,
дюраль, кажется — именно из неё основа кресел сделана кстати, —
алюминий, вроде… А вот эта, позеленевшая — наверняка медь. Крючки,
пластинки, полоски, маленькие сеточки, какие-то круглые штуковины
вроде плоских тарелок. А вот это — явно гильзы, совершенно пустые.
Ну, допустим, вот эти загогулины — те самые кронштейны, о которые я
так больно зацепился. Как их Сталь умудрилась аккуратно снять с
себя и сложить в уголок, я примерно представляю — раз уж танк
изнутри изменить свою конфигурацию смог. А вот зачем здесь этот
склад цветмета — мне интере…
Рука наткнулась на что-то
правильно-круглой формы, и я машинально вытащил это к свету.
Кольцо. Обычное золотое кольцо, круглое и гладкое — обручальное.
Секунду я глядел на него в недоумении — а потом до меня
дошло. Сталь. Тот, кто придумал название
танкам-артефактам, явно знал, что делал.
Именно сталь. Мотор, механизмы,
орудие — но не другие материалы. Это триплексу ничего не сделалось
— а вот всё остальное истлело. Рассыпались приборы наведения и
тахометр со спидометром, в прах обратились рация и дальномер,
брезент с сидений истрепался в пыль, даже немногие неистраченные
снаряды не выдержали проверки временем. Возможно, внутри был пожар
— Сталь затянула все следы, теперь и не узнать. Вот только вернуть
утраченные системы ей оказалось не под силу. Как и экипаж.
Оставалось хранить то немногое, что уцелело… пока на машину не
наткнулся я.
Закрыв глаза и сжав находку в руке, я
ткнулся лбом в борт, опять пытаясь поймать хоть какой-то отклик,
сказать, что понял, что… Но опять не вышло. Тогда, подчиняясь
наитию, я снял с шеи цепочку — в бога я не верил, но мать в детстве
всегда настаивала, чтобы я носил крест на шее и регулярно покупала
новый, если я старый терял. Привычка въелась, я даже научился не
рвать серебряные звенья. И вот теперь я без колебаний продел
цепочку в кольцо — и подвесил, продев через подходящее отверстие в
креплении для спаренного пулемёта. Самого пулемёта не было, что
давало надежду, что кто-то из экипажа тогда спасся, прихватив с
собой тяжёлое оружие.