«Это жизнь! У всех людей так, надо
жить обычной жизнью!»
А в наушниках певица будто целилась в
самую душу: «Какой же глупый график: работа-дом-работа…»
– Не хочу, – сказал я вслух, и ветер
подозрительно стал щипать глаза, – Мне оно нафиг не надо, вот так
всю жизнь.
Сказал, видимо, слишком громко.
Рядом бабулька, типичная такая –
платочек, совковое пальто (и это в июне!), в руке набитый крупами
пакет. Зыркает в мою сторону и осуждающе качает головой. Уж не
знаю, что подумала эта старушка, но показалось, она насквозь меня
видит – со всеми хвостами и неудами, со всей моей «обычной»
семьёй.
Тяжко вздохнув, я попытался
представить отца и маму.
Я их не помнил, а тётя сказала, что
погибли на гастролях, на севере. Маленькому Гере, то есть мне,
тогда едва исполнился год…
Как говорила тётя, отец был
знаменитым певцом и гитаристом, и даже основал свою группу. А мама
– его продюсер и муза.
Чекановы Николай и Любовь. И была у
них любовь…
Тётка мне показывала старые фотки, их
почему-то осталось очень мало. Со вздохом я вспомнил, что так и не
нашёл в гугле упоминания о группе «Чеканная монета».
«Да, знаешь, это же такое время.
Интернета почти не было, ну, ты знаешь…» – железный аргумент тёти,
– «Не трать на это время, не береди душу».
Снова и снова втайне от неё я искал
всё по запросу «Чеканная монета». Вот недавно тоже всё облазил, но
сейчас по этому запросу отсылки только к популярному сериалу.
Безрезультатно, в общем – никаких
контактов не осталось от папиных и маминых коллег, как будто
вырезали из жизни.
И даже мне досталась мамина девичья
фамилия: Гончаров. Я усмехнулся – вот Чеканов Георгий наверняка бы
сдал экологию без проблем.
«Восемнадцать исполнится, поменяешь!»
– тут тётя была категорична.
Я, конечно, пробовал в детстве
поиграть на гитаре. Но талант у меня был нулевой, музыкой так и не
проникся, хотя послушать хорошую песню всегда люблю.
– Ка… там… нок…
Какие-то звуки врывались сквозь голос
певицы, и я не сразу сообразил, что меня зовёт эта старушка,
стоящая рядом. Пришлось снять один наушник.
– А?
– Какой там номер идёт, сынок? –
услышал я скрипучий голос.
Что удивительно, бабулька даже не
стала ворчать на «молодёжь, которая вечно заткнёт свои уши».
– Семнадцатый, – ответил я.
– О! Усиленная семёрка. Чудеса-то
какие! Твой, что ли?
Я слегка удивился, но вежливо кивнул
в ответ.