Ответ на эти вопросы, как и на
многие другие, был только один — его все предали. Всей душой Коста
отчаянно противился и не хотел принимать этот ответ, пока в
угасающем сознании не прозвучал трубный голос: «Того хочет
бог».
***
Разрывая круговорот видений, Пётр*
очнулся и вскрикнул от боли. Связанными руками схватился за грудь,
но когда ощутил под рукой холодную сталь Копья — сразу успокоился и
боль отступила. Так и есть, его оставили умирать. В заброшенной
палатке никого не было, очаг давно остыл, а сам он лежал на куче
пыльного тряпья, еле живой. Пётр попытался развязать руки, но узлы
не поддавались, и разрезать не получилось — попросту не хватало
сил.
Заметив кувшин рядом с лежанкой,
юноша сел и слабеющими руками потянулся к нему, но не смог
удержать. Сосуд опрокинулся, проливая живительную влагу на пыльную
землю и стоящую рядом тарелку с давно зачерствевшим хлебом. Не
дожидаясь, когда сухари превратятся в бесформенную массу, юноша
стал набивать ими рот, запивая всё той же водой из глубокой миски.
Утолив первый голод, прислушался.
Пожалуй, с первыми выводами он
поторопился. Где-то вдалеке отчётливо слышалось ржание лошадей и
шум реки, а вскоре Пётр различил приглушённые голоса и уверенные
шаги. Привалившись к опоре, юноша огляделся по сторонам и, не найдя
ничего другого, вооружился наконечником Копья, выставив его перед
собой.
Пыльный полог откинулся, пропуская
внутрь яркие лучи солнечного света. На пороге появился Андрей**.
Взглянув на опустевшую постель, он не сразу заметил друга с оружием
в руках и бросился к нему:
— Что ты делаешь? Тебе вредно
вставать. Нельзя на минуту оставить… — грек продолжал причитать,
без труда обезоружив друга и перерезая путы.
— Почему я связан? Мы снова в плену?
– дрогнувшим голосом спросил Пётр, боясь услышать ответ.
— Нет, конечно, нет, — Андрей
насильно уложил друга на место. – Я боялся, что ты причинишь себе
вред. Рана опасная, не делай резких движений, иначе она снова
откроется. Ты потерял много крови. Наверное, есть хочешь?
— Уже поел, — Пётр кивнул на пустую
миску.
— Извини, что оставил тебя одного.
Тем сухарям было не меньше недели. Я тогда каждый день ждал, что ты
очнёшься. Последние три дня ты бредил, я думал, уже не выживешь… —
сбивчиво объяснял Андрей.
— Где мы? — Пётр наконец-то
успокоился и, повернув голову, посмотрел на друга.