– будто вовсе нет рта…
Он?
…я?
И листья серебристого тополя падают на плечи, летят в
Амсанкт, смущая черные воды озера, превращая озеро – в зеркало
памяти. Тополь тоже знает: все уже кончилось. Теперь обернуться в
последнем усилии к той, что замерла за плечами, а потом…
потом…
Все потом. А пока пусть чуть-чуть подождет время. Мы с ним –
одной крови, я могу попросить по старой памяти. Битва малость
затянулась, с пальцев до сих пор капает
ихор[1],
а блаженного безделья я не позволял себе очень давно, но теперь все
кончилось, и можно посидеть на обрывистом берегу озера – подвести в
уме бесконечно длинную черту.
Все кончилось. Что? Ну, то, что когда-то началось.
Из-за спины – то ли вздох, то ли смех. И вопрос – немой: «А
ты помнишь, как начиналось?»
Я ловлю на обожженную левую ладонь серебристый лист тополя и
гляжусь в черную воду – черную не как Стикс или мой мир, черную,
как было там, в начале.
Я размыкаю губы, позволяя дару
Мнемозины[2]
владеть мною безраздельно.
– Как будто это было вчера.
* * *
Крик выворачивал легкие. Резал уши. Ввинчивался в виски.
Тонул в непроглядной тьме без остатка. Уходил в безвременье.
Больше крику некуда было деваться.
Здесь есть только тьма – вязкая, душная, липнущая к лицу и телу.
И безвременье.
Всё это мальчик знал – но все же кричал, пока не почувствовал,
как растет в груди болезненное ощущение разрыва.
Тогда, поняв, что не может больше издавать звуков,
умолк.
Голос, который он пытался заглушить криком, явился тут же –
мягкий, идущий со всех сторон, а может, звучащий изнутри.
«Только не плачь, хороший мой. Хочешь послушать сказку,
маленький?»
Проклятый голос раздавался неизменно и преследовал неумолимо:
заткнешь уши, а он все равно звучит.
«Нет, не хочу! Я не хочу! Уходи, я не хочу!!!»
«Вначале был только великий Хаос – бескрайний, плодоносный,
содержащий в себе вся и все… И явились из Хаоса Эреб – предвечный
мрак, Эрос-Любовь, и Нюкта-Ночь, и Гея-Земля, и много чего еще,
много кого еще…»
Тяжело дыша, мальчик смотрел во тьму широко открытыми
глазами.
«Уран-Небо воцарился в мире и взял в жены Гею-Землю, и она
родила. Первых ее детей – Гекатонхейров-Сторуких и Циклопов – Уран
вверг обратно в материнскую утробу, устрашенный их мощью. И они
томились в Тартаре – глубочайшей бездне – и корчи мук сотрясали
Землю…»